Воины Солнца и Грома - [91]

Лицо Ардагаста озарилось улыбкой.

— Что ж вы без коней, дружинушка храбрая? Пахать не на чем будет? Ладно, заедем к оседлому сармату Ардабуру, у него табун большой.

— С дружиной царевич рассчитается из своей доли, — бросил Вышата досадливо скривившемуся греку.

И в других селах молодежь шла к Ардагасту, так что за несколько дней отряд вырос до двух десятков человек.

Все дальше от Буга уходили Ардагаст и его спутники. Все гуще и обширнее становились леса, и наконец за развилкой трех дорог лес стал на севере сплошной бескрайней стеной. Ардагаст остановил отряд:

— Здесь будем ждать. Правая дорога ведет на Перепетово поле — к росам. Оттуда… да вот и они!

Три десятка конных сарматов приближались с востока. Все — при оружии, хотя кони у большинства были неказистые, а доспехи — копытные. Лишь немногие имели стальные наборные панцири. Впереди ехал стройный всадник в черном плаще и начищенной кольчуге, с кривым греческим мечом у пояса. Длинные черные волосы падали на плечи из-под остроконечного восточного шлема. Ардагаст выехал вперед и приветственно помахал рукой. Сарматы вскачь понеслись навстречу ему. Вот их предводитель подскакал совсем близко — и оказался… молодой женщиной с миловидным круглым лицом и узкими раскосыми глазами. Хорошо подогнанная кольчуга подчеркивала высокую грудь.

— Это моя жена — Ларишка, — обернулся к своим спутникам Ардагаст. — Она тохарка знатного рода. А это — мой друг и первый дружинник Вишвамитра, — кивнул он на могучего смуглого воина с пышными черными усами.

Тут всадница быстро и сердито заговорила с мужем на незнакомом языке, потом вдруг перешла на венедский:

— Нет, пусть и они знают! Тебе непременно нужно было затеять драку из-за девки, да еще пьяной? А потом кричать при всех про Колаксаеву чашу? Можешь радоваться — Сауасп обо всем узнал и теперь идет с дружиной по нашему следу.

— Значит, боги сами отдают его в наши руки, — беззаботно улыбнулся царевич, поигрывая поводом. — Заманим в леса…

— Тебе все нипочем… А эта девчонка что, очень красивая?

— Нет. Мне только чернявенькие нравятся… вроде тебя. Просто она — дочь старейшины.

— Станешь царем — тогда и возьмешь ее в свой гарем. Хоть второй женой.

— А царицей — только тебя. Хотя про твоего отца, чаганианского джабгу, здесь никто и не слышал.

— Зато уже слышали про мой меч.

— Вот и попробуешь его на разбойниках Сауаспа. А заодно — на лесной нечисти. С ракшасами и дэвами ты уже знакома, узнаешь еще и наших чертей. Тебе ведь тоже все нипочем, а, Ларишка?

Тохарка улыбнулась, Ардагаст достал из кармана массивную золотую брошь с каменьями.

— Это к твоему плащу подойдет больше, чем проволочная фибула.

Круглое лицо Ларишки просияло:

— Золото с бирюзой! Как у нас в Бактрии… Спасибо! — Она поцеловала Ардагаста и спрыгнула с коня. — А теперь — привал! Наши кони устали, а Сауасп еще далеко.

* * *

Три дня отряд ехал на запад, потом повернул на север, в глубь леса. Узкая тропа шла вдоль большой реки Случи. За рекой виднелись села с белыми мазанками, но правый берег был совсем безлюден. Только кое-где торчали из земли полусгнившие бревна землянок.

— За Случью живут словене — западные венеды, — пояснил Вышата Хилиарху, — а прежде здесь жили нуры, невры по-вашему. Род их — от волка, и все они умели волками оборачиваться. Потом пришло с севера злое племя литовское, чей род — от змеи, и прогнало их. Кто остался — в самые глухие места забрались.

На четвертый день пути с юга прискакали Неждан с двумя сарматами — сторожа, оставленные у входа в лес.

— Сауасп подошел к Случи. С ним сотня конных. Ардагаст с досадой сжал плетку:

— Хотел нагрянуть к колдуну со всей ратью, да, видно, боги этого не хотят. Дружинники! Спешивайтесь, рубите засеку, готовьте волчьи ямы, засады. За себя оставляю Вишвамитру. Со мной пойдут Вышата, Ларишка, Сигвульф, Хилиарх и Неждан.

— Оно и лучше — зачем всем войском на чары нарываться? — сказал Вышата. — И коней оставим: я знаю прямую дорогу через пущу к Лихославову гнезду.

* * *

Шесть человек ушли в пущу — и словно утонули в безбрежном зеленом море. Казалось, нет на свете ничего, кроме этой вековечной чащи, и самого человека боги еще не создали. Без страха выглядывали из-за деревьев олени и косули. Степенно раздвигал кусты могучей головой зубр. Огромный медведь, встав на задние лапы, выгребал передней мед из дупла, а другой отмахивался от пчел, словно говоря людям: «Проходите, не мешайте!» Стадо серых туров спускалось к водопою, и хрюканье кабанов вторило из камышей реву диких быков. «И зачем здесь мы со своими мечами и жаждой золота?» — мелькнула мысль у грека.

Звериными тропами, по одному ему известным приметам вел Вышата отряд. Однажды вечером, когда все уже сидели у костра, в стороне послышалось пение и как будто вой. Густой дым поднимался оттуда над деревьями в темнеющее после заката небо. Вышата перекинулся парой слов с царевичем и сделал Хилиарху знак следовать за собой. Осторожный и ловкий грек передвигался в лесу почти бесшумно — впрочем, он и вырос в аркадских лесах.

Тихо и скрытно подобрались они к вершине холма. На широкой поляне перед черным, трехликим, в три человеческих роста, идолом горел костер. Идол, скаливший белые клыки из трех пастей, рос прямо из земли. Когда-то люди срезали верхушку у дерева, почерневшего от удара молнии, ободрали кору и придали стволу, не отделяя его от корней, вид бога-чудовища. Каменная плита, лежавшая на трех валунах, вся была залита дымящейся кровью, а из костра несло горелым мясом. Звериные и человеческие черепа белели на кустах вокруг истукана. Среди них блестела рыжими волосами окровавленная голова девочки лет девяти. Два десятка женщин, обнаженных, простоволосых, с заунывной песней вели хоровод вокруг костра. Могучий старик с длинными седыми волосами и бородой до пояса стоял у жертвенника — такой же голый, только с черной волчьей шкурой на плечах.