Воины - [292]

— Устроим сегодня второе Багряное Поле! — воскликнул мятежный принц.

— Да брось, скрипачок! — крикнул в ответ седеющий оруженосец. — Жить-то хочется!

В конце концов Дейемон Черное Пламя и одиночку поскакал на врагов, в сторону королевских знамен, вытолкав на поединок лорда Бладрэйвена.

— Я вызываю на бой тебя или труса Эйериса, или любого названного тобой рыцаря!

Но люди Кровавого Ворона окружили его, стащили с коня и заковали в золотые кандалы. Знамя мятежника бросили в грязь и подожгли. Оно горело долго, и витой султан черного дыма был виден за много лиг.

В этот день кровь пролилась лишь раз, когда какой-то слуга лорда Вривела принялся хвастаться, что он — один из глаз Кровавою Ворона и вскоре получит награду.

— К полнолунию я уже буду тискать шлюх и пить дорнийское красное! — бахвалился он, и в этот миг кто-то из рыцарей лорда Костейна перерезал ему глотку.

— Пей вволю, — сказал он слуге, который захлебывался кровью. — Не дорнийское, зато красное.

Из замка Белые Стены потянулась молчаливая мрачная колонна пленников, они бросали оружие в общую сверкающую кучу, после чего их связывали и отводили в сторону, ждать суда лорда Бладрэйвена. Дунк прошел вместе со всеми, в компании с сиром Кайлом и Глендоном Громом. Они ожидали, что сир Мейнард присоединится к ним, но Пламм куда-то исчез еще ночью.

Сир Роланд Кракехолл из Королевской гвардии отыскал Дунка среди остальных пленников уже далеко за полдень.

— Сир Дункан! Седьмое пекло, где же вы прячетесь? Лорд Риверс давно вас ищет. Прошу, следуйте за мной.

Дунк пошел следом за ним. При каждом порыве ветра белый плащ развевался за плечами Кракехолла, сияющий, точно снег под луной. Дунк вспомнил то, что сказал ему Скрипач тогда, на крыше: «Я видел вас одетым во все белое, в длинном светлом плаще, ниспадающем с ваших широких плеч». Дунк хмыкнул. «Ага, а еще тебе снилось, что из каменного яйца вылупился живой дракон. Одно другого стоит!»

Шатер десницы был разбит в полумиле от замка, под сенью раскидистого вяза. Неподалеку мирно щипали травку коровы. «Короли возносятся и падают, — подумал Дунк, — а коровам и простецам нет до этого дела». Так, бывало, говаривал старик.

— А с ними что будет? — спросил он у сира Роланда, проходя мимо группы пленников, сидевших на траве.

— Их отведут в Королевскую Гавань, на суд. Рыцари и вассалы, скорее всего, легко отделаются. Они всего лишь исполняли приказы своих лордов.

— А лорды?

— Некоторых помилуют, если они во всем покаются и отдадут сына или дочь в заложники, чтобы подтвердить свою будущую верность. Те, кто получил прощение после Багряного Поля, так просто не отвертятся. Их посадят в тюрьму или лишат имущества. А зачинщики лишатся головы.

Когда они подошли к шатру, Дунк увидел, что последнюю угрозу Бладрэйвен уже начал приводить в действие. Головы Гормиона Пика и Черного Тома Хеддла были насажены на пики у самого входа, под ними лежали щиты с фамильными гербами. «Три замка, черные на оранжевом поле. Человек, убивший Роджера из Пеннигри».

Даже после смерти взгляд лорда Гормиона был колючими ледяным. Дунк протянул руку и закрыл ему веки.

— Зачем? — спросил один из стражников. — Вороны и так с ними управятся.

— Я ему кое-чем обязан.

Если бы Роджер не погиб в тот день, старый рыцарь даже не посмотрел бы в сторону Дунка, гоняющегося за свиньей по улочкам Королевской Гавани. «Какой-то давно умерший король некогда вручил свой меч одному сыну, а не другому. С этого все и началось. И вот я стою здесь, а бедняга Роджер лежит в могиле».

— Десница ждет, — напомнил Роланд Кракехолл.

Дунк миновал его и предстал пред лордом Бринденом Риверсом — бастардом, колдуном и королевским десницей.

Перед ним стоял Эгг, недавно искупавшийся и переодетый в роскошные одеяния, достойные племянника короли Ридом, в походном кресле, сидел лорд Фрей с кубком вина в руке, сбоку к нему жался его мерзкий наследник. Лорд Баттервелл тоже был здесь... он стоял на коленях, бледный и дрожащий oт страха.

— Измена остается изменой, даже если изменник струсил, — сказал лорд Риверс. — Я выслушал ваши оправдании, лорд Эмброуз, и поверил одному слову из десяти. Поэтому мы можем оставить себе десятую часть вашего состояния. И жену. Желаю вам счастливой семейной жизни.

— А Белые Стены? — проблеял лорд Баттервелл.

— Замок переходит к Железному Трону. Я разберу камню и засею землю солью. Через двадцать лет никто о нем и не вспомнит. Старые дурни и молодые мятежники до сих пор приезжаю! на Багряное Поле, чтобы возложить цветы на том месте, где погиб Дейемон Черное Пламя. Я не потерплю, чтобы Белые Степы превратились в еще один памятник черному дракону.

Он взмахнул бледной рукой.

— А теперь пшел прочь, поганец!

— Десница так добр...

Баттервелл вышел, пошатываясь. Он был так ослеплен горем, что даже не узнал Дунка, когда проходил мимо него.

— Вы тоже можете идти, лорд Фрей, — заявил лорд Риверс. Мы продолжим разговор позже.

— Как прикажете, милорд.

Фрей вышел из шатра, ведя за руку сына.

И лишь тогда десница короля обернулся к Дунку.

Он был старше, чем помнил Дунк. Резкие черты, морщины, но кожа оставалась белой, как кость, и щеку и шею все так же уродовало красное родимое пятно, которое кое-кому казалось похожим на ворона. Он был одет в алую рубаху и черные сапоги. Дымчатый плащ скрепляла фибула в форме железной руки. Прямые белые волосы падали на плечи и были зачесаны на одну сторону лица, видимо, чтобы скрыть пустую глазницу. Этот глаз выбил Биттерстил на Багряном Поле. Уцелевший глаз был красного цвета. «Сколько глаз у Кровавого Ворона? — Тысяча и один».