Воины облаков - [86]

Но в этом году всё будет иначе. Шаманы, посовещавшись тогда в крепости, решили в этом году отправить отряд раньше, чтоб у Пушака и тех, кто отправится с ним, было время найти Камень-ключ. Как поведут себя шуар, остаётся неясным.

Из Куэлап пойдёт совсем небольшая группка. Две девушки из дома избраных и один из учеников Пушака. Ну и нас трое.

Не каждый из достигших пятнадцатилетия желал посвящения Храма. Мальчики попадали в обучение к шаманам путём Чаупи-тута. И очень редко судьба их менялась. Как, например, произошло с Тупаком. Дети избраных женщин из деревень возвращались в город на обучение. Но девушки в своём выборе были свободны. В пятнадцать они чаще всего выбирали семью. Как ни крути, а любовь в жизни человека важнее всего. Каким бы делом он не занимался, всё равно, душа счастья требует.

Поэтому наши сборы надолго не затянулись. В Куэлап задержались только из-за того, что всё равно бы пришлось в крепости ждать, пока соберутся группы из всех городов.

Заодно пытались выяснить ещё одну, интересующую нас вещь. История с Вакраллой закончилась неожиданно. Мы опасались более страшных последствий. Может быть, когда Чанкай заключил соглашение с нами, он решил, что Чимор станет его естественным союзником. Но просчитался. У чиму были свои планы. Да и силы за Вакраллой уже не стало. Но сестру ньюсты Вилки, жену Вакраллы, никто трогать не стал. У чачапойя, за свои проступки, каждый взрослый человек отвечал сам. Никто не стал бы перекладывать грехи вождя на его жену. Тем не менее, через несколько дней после его побега она исчезла из города. Шаман распрашивал у людей, но тайна пока не прояснилась. А характер у ньюсты Авак был не сахар. Любимый муж был для неё всем. Боги наказали её за зависть и своих детей она так и не родила. Сына сестры, вместе с мужем, пыталась использовать в своих целях. И ждать, от злопамятной женщины, можно не меньше бед, чем от самого Вакраллы.

Между мной и Пушаком, как я не сдерживалась, напряжение всё равно росло. Мы не говорили о предстоящем расставании. Просто радость от наших чувств постепенно уходила, как вода в песок. Нет, мы были очень нежны друг к другу. Может, даже преувеличено. И это вносило маленькую неискренность в чувства. Но как исправить это, не знали ни я, ни он. Наши ночи радовали тело и убивали душу.

Днём мы старались отвлечься на работу. Продумали весь наш поход до малейшей детали. Только я замечала, что мальчишка что-то темнит. Уже, немножко зная его неуёмный характер, я подозревала, что он ещё откозырится в этой игре.

Кто-нибудь, когда-нибудь, читая эти строчки, скажет, что она несёт, какая любовь.

Человек, привыкший жить в современных условиях, где только пальцем в кнопку ткнуть, бельё стирается, тесто месится. А кто-то и тестом не заморачивается, пойдёт в магазин, готовый тортик прикупит. Так вот такая женщина, от большой любви, станет тут на камнях кукурузу тереть. Это правда, бытовухой я тут, пока ещё, не заморачивалась. Кое-как бельишко перестирнуть, разьве что. В основном, как-то так получалось, что я тут на всём готовеньком. Скажете, каждый ищет, где жизнь полегче и побогаче. Вы в свой Израиль тоже за хорошей жизнью укатили. Есть и в этом правда. Только не вся. Родители наши ехали за лучшей жизнью для своих детей. У меня своих нет, я об этом и не думаю, пока.

А вот передача “играй гормон” в моём возрасте весьма актуальна. Для меня проснуться утром и хотеть мужчину, который лежит рядом, приятнее, чем выдумывать в каком месте у меня болит, чтоб ему отказать. В каждое время свои приоритеты.

А бытовуха, это да, может приклинить, только мы, со своим багажом знаний, всегда придумаем, как поленится. Размечталась… Домой, к повседневным проблемам. Но вот ведь и там, со своей ракетой в заду, я профессию выбрала с приключением. В журналистике, на вот то самое реактивное место, найти их не вопрос. Так что, может мне здесь самое место.

А, пока я рассуждала о бытовухе и тёрла очередную сушёную пакость для лекарств шамана, из дома избраных в Храмовую школу принесли обед. Так что, кукурузу за меня опять кто-то другой наготовил.

У шаманов и их учеников вполне достаточно занятий, чтоб ещё и обедами заниматься. А я примазавшаяся.

Мы обедали, не выходя из комнаты, где занимались заготовкой необходимых лекарств в дорогу. В помещение зашёл парнишка, ученик амауты, как раз тот, который должен был идти в Храм. Он подталкивал впереди себя юношу янакуна. Тот жался, не хотел идти, но, когда увидел, сидящего за обедом с нами, Чаупи-тута, как-будто даже обрадовался. Мальчик тоже узнал его.

— Привет, — вскочил он и замялся не зная, как представить нам своего знакомого. — Послушай, — наконец нашёлся он, — мы с тобой говорили, но ты так и не сказал мне тогда своё имя.

— Руми. Мама родила меня в дороге, на камнях, вот и назвали Камень. Но это моё детское имя. Настоящее мне долны были дать после первого боя. Теперь я просто янакуна.

— А я Чаупи-тута. Меня мама родила в полночь. И тоже назвали так, именно, из-за этого. Руми… Хорошее имя, ведь тебе его дала мама.

— Я сирота, — насупился парень.

— Я помню, ты говорил мне об этом. — Чаупи-тута повернулся к шаману.