Воины облаков - [63]

Джайна вернулся на своё место.

— Все, кто находился здесь, засвидетельствуют перед правителем, что его законы, озвучены и были нарушены этими двумя людьми, — протянув руку в сторону хозяина подворья и мачехи пострадавшей девочки, торжественно провозгласил он.

— Право! — снова выбросили кулаки люди.

— Джайна кивнул. Этих двоих мы забираем на суд правителя.

Женщина взвизгнула и кинулась в толпу. Люди молча сомкнулись перед ней. Она заметалась.

— В путы! — выкрикнул воин и двое из десятка солдат пришедших с сотником, заломили руки, дрожащей от ужаса, женщине. По подолу её рубахи расплывалось мокрое пятно. Джайна брезгливо сморщился. Потом посмотрел на семью насильника.

— Ваша семья не виновна в прегрешениях отца, но, поскольку ты, — он ткнул пальцем в парня с непокорным взглядом, остаёшься хозяином и наследником и отвечаешь имуществом перед семьёй пострадавшей, я хочу услышать твоё предложение как возместить вред.

— Я готов взять в жены её старшую сестру, — громко сказал парень, — если она захочет, конечно, — оговорился он, глядя девушке прямо в глаза. И взять на себя заботу о её сёстрах.

— Ты согласна? — Джайна, улыбаясь, глядел на покрасневшую невесту.

Та молча кивнула головой и потупилась. Вобщем, повела себя так, как ведут себя все невесты в мире.

— Хорошо, — задумался импровизированный судья. Я думал не взять ли с вас штраф в пользу армии правителя зерном. Но, так как ты берёшь на себя заботы о всей семье, зерно для армии я у тебя покупаю. Четыре мешка. Скажи цену и выдай рабам.

За всей этой сценой Чаупи-тута наблюдал из окна дома. Девушка, вымытая, в чистой детской рубахе одной из хозяйских дочерей, найденой в доме, спала под действием лекарств шамана. Проснувшись, она, конечно, будет помнить произошедшее. И вряд ли скоро прийдёт в себя. Но, будем надеяться, жизнь больше не обойдётся с ней так жестоко.

Её унесли на носилках, всё ещё спящую, когда народ разошёлся, громко обсуждая молодого воина и его справедливый суд. Сёстры Талы перецеловали её на прощанье, а маленькая даже положила на носилки свою маленькую тряпичную игрушку, сшитую из лоскутков старшей сестрой. Трогательное расставание прошло во дворе. Невеста, по чанкайским законам, не должна до обряда вступать в дом жениха. Осуждённых отправили раньше. Шаман и Джайна сами несли носилки с девочкой. Чаупи-тута шёл рядом и смотрел как солнце освещает её бледное лицо со страшными следами ударов. Жуткая картина насилия время от времени возникала в его голове. Ему тоже не так просто будет от этого оправиться.

23 ноября.

Сегодня мы прибыли в столицу Чанкай. Но, прежде чем рассказать о самом прибытии, хочу закончить вчерашнюю историю. Когда я услышала, что Джайна собирается проводить в деревне суд и, что Пушак нужен, как целитель для пострадавшей, я понятия не имела что произошло в деревне.

Возвращение солдат со связанным мужиком, с оголёнными причиндалами, и, обделавшейся, зарёванной бабой, так же со спутанными за спиной руками, навело меня на мысли, которые были близки к теме, но оказались гораздо менее страшными, чем реально случившееся. Солдатня, сквозь строй которой прогнали арестованных, получила свою долю простой походной радости. Стоял гогот и сыпались перчёные шуточки. Предлагали попользоваться обоими, пока они ещё живы. Но солдаты народ простой, непритязательный и дисциплинированный. Когда начальство скомандовало разойтись, они разошлись, оставив сладкую парочку валяться в пыли, под охраной. Все готовились выступить, как только вернуться остальные.

Пока ожидали, солдаты и сотник, присутствовавшие на суде, рассказали истинную историю и отношение к арестованным резко изменилось. Я уверена, что среди воинов были такие, которые, в побеждённых деревнях, не задумываясь, совершали тоже самое. Но такие, на людях, осуждают себе подобных даже проще, чем те, у которых мозги устроены иначе. Но, всё же, многие молодые воины имели сестёр, а пожилые дочерей и, примеряв случившееся на них, бросали в сторону связанных пленников злобные взгляды. Смаковались предположения, как правитель покарает осуждённых. Каждый погромче старался высказать свою версию.

В лагерь пришли Джайна и Пушак с носилками. Девочка лежала укрытая по подбородок. Но её выпавшая из-под покрывала тонкая ручка и избитое лицо, вызвали ещё больше сочуствия. Хотя ей было двенадцать, ростом она была чуть больше, чем Чаупи-тута. Лицо у мальчика, кстати, было совершенно потрясённое.

Я подозвала мужчин к носилкам. Мне, на тот момент, история была ещё не известна. Я-то чанкайцев не понимала. А, когда узнала, ужаснулась и разозлилась.

— Джайна, Пушак, о чём вы думали, когда принесли её сюда? Что будет, когда ребёнок, испытавший насилие от мужчины, очнётся в толпе незнакомых мужиков?

— Не расстраивайся зря, Юри. Девочка будет спать сутки. За это время мы будем в городе. А там Джайна устроит её, так чтоб мы могли проследить как и где она прийдёт в себя. В крайнем случае, я дам ей ещё лекарства. Хотя не хотелось бы. Уж очень она слабенькая. Но сам сон для неё сейчас лучшее лечение. И для тела, и для души. А в деревне её и правда оставлять не стоило. Там бы ей всё напоминало о произошедшем. А так старая жизнь со всем плохим останется в прошлом. Всё начнётся сначала, как будто случившееся ей приснилось в плохом сне.