Воины Карфагена. Первая полная энциклопедия Пунических войн - [39]
Отведя угрозу вражеского нашествия, Ксантипп оказался не только не нужен, но и потенциально опасен для карфагенского правительства. Полководец, находившийся на пике народной популярности, мог бы попытаться захватить единоличную власть, опираясь на победоносную армию, а так как Ксантипп был иностранцем, ни один из влиятельных аристократических родов Карфагена не был заинтересован в его возвышении. Само сохранение политической стабильности государства требовало, чтобы от спартанца избавились, и как можно скорее. Наверняка Ксантипп и сам понимал всю щекотливость ситуации, в которой оказался. О его дальнейшей судьбе сохранились противоречивые сведения. По одной из версий, рассказанных Полибием (греческий историк упоминает о существовании другого, не дошедшего до нас варианта биографии Ксантиппа), спартанец из опасений интриг завистников оставил пост главнокомандующего и отбыл на родину (Полибий, I, 36, 1–5). В то же время у Аппиана сообщается, что Ксантипп получил в благодарность за свои свершения щедрые дары, но когда вместе с другими спартанскими наемниками возвращался в Элладу, его корабль был потоплен по приказу пунийского правительства. Возможно, обе эти версии дополняют друг друга, являясь частями одного рассказа, но все же более достоверной кажется традиция Полибия: во-первых, как более ранняя, а во-вторых, потому что не показывает слишком трафаретный образ карфагенян как жадных, коварных и беспринципных деляг.
Многими позднейшими историками Античности роль Ксантиппа в отражении нападения римлян представлялась сильно преувеличенной античными авторами. Действительно, наши источники – Полибий, Диодор Сицилийский – в своих работах опирались на труды греческого историка Филина, всячески возвеличивавшего своих соотечественников, а поскольку они и сами были эллинами, то вольно или невольно предвзято судили о том вкладе, который внес Ксантипп в победу над Регулом. Однако факты остаются фактами: именно Ксантипп руководил пунийской армией в бою и именно ему улыбнулось военное счастье. Конечно, вряд ли можно утверждать, что в его отсутствие в Карфагене не нашлось бы человека, способного правильно оценить обстановку, силы сторон и разработать подходящую случаю тактику. Построение пунийской армии при Тунете (фаланга в центре, слоны и легкая пехота впереди и конница по флангам) было совершенно типичным для подобного состава армии, идея же придерживаться открытых местностей для реализации сильных сторон слонов и конницы тоже лежала на поверхности. Главной заслугой Ксантиппа было, пожалуй, то, что он смог поднять моральный дух карфагенян, помог почувствовать уверенность в своих силах, что уже само по себе неизмеримо повышало боеспособность их армии. Но так или иначе имя Ксантиппа по праву должно числиться среди самых выдающихся полководцев и политических деятелей древнего Карфагена.
К чести римского правительства стоит отметить, что по получении трагических известий о разгроме заморской экспедиции оно сразу же приняло меры к спасению тех своих воинов, кто еще оставался в живых и не был пленен. Остатки армии Регула сосредоточились в Клупее и мужественно выдержали все попытки карфагенян овладеть городом, что заставило последних в конце концов снять осаду. Чтобы эвакуировать своих попавших в беду товарищей, римляне в короткие сроки снарядили эскадру в триста пятьдесят кораблей и в начале лета 254 г. до н. э. вывели ее в море во главе с консулами Марком Эмилием Павлом и Сервием Фульвием Петином. Одновременно с этим карфагеняне, узнав о приготовлениях противника, поспешили выставить свой флот, насчитывавший двести отчасти новых, отчасти отремонтированных старых судов. Очередная морская битва произошла у Гермесова мыса (мыса Бон), уже в непосредственной близости от Клупеи. После первого же натиска карфагеняне были полностью разгромлены, римлянам досталось в качестве трофеев сто четырнадцать кораблей вместе с командами, итого пятнадцать тысяч человек. Их собственные потери исчислялись всего девятью кораблями и 1100 человек (Полибий, I, 37, 11–12; Диодор, XXIII, 18, 1; Орозий, IV, 9; Евтропий, II, 12).
Защитники Клупеи были спасены. Римская эскадра взяла их на борт и отплыла домой, к берегам Италии. Это поспешное возвращение римлян можно оценивать как стратегическую ошибку, сравнимую с отсылкой в Рим большей части армии Регула. Была упущена прекрасная возможность провести новую высадку войск в Ливии и попытаться вновь атаковать карфагенян на их собственной земле, но уже избегая просчетов, допущенных предыдущим командованием. Условия для этого были вполне благоприятные: карфагеняне опять были разбиты на море, а на их землях еще продолжалось восстание нумидийцев, которые со своей конницей могли бы оказаться очень полезными союзниками. Но, по-видимому, впечатление от гибели армии Регула было слишком сильным, и консулы даже не помышляли о продолжении заморского похода.
Отказ от войны в Ливии дополнился еще одним неверным решением, имевшим для римлян катастрофические последствия. При выборе обратного маршрута консулы настояли на том, чтобы флот прошел открытым морем к южному берегу Сицилии, где они хотели попутно захватить несколько городов. Напрасно кормчие указывали на опасность плавания в этих местах и неподходящее время (между восходом созвездий Ориона и Пса в первой половине июля), их мнение не было учтено, и недалеко от сицилийского города Камарины римский флот попал в бурю, нанесшую ему ущерб больший, чем все предыдущие битвы с карфагенянами. Из трехсот шестидесяти четырех кораблей уцелело только восемьдесят, погибло около семидесяти тысяч гребцов и двадцать пять тысяч воинов (Полибий, I, 37; Диодор, XXIII, 18, 1; Орозий, IV, 9, 8; Евтропий, II, 12).
Венеция — имя, ставшее символом изысканной красоты, интригующих тайн и сказочного волшебства. Много написано о ней, но каждый сам открывает для себя Венецию заново. Город, опрокинутый в отражение каналов, дворцы, оживающие в бликах солнечных лучей и воды, — кажется, будто само время струится меж стен домов, помнящих славное прошлое свободолюбивой Венецианской республики, имена тех, кто жил, любил и творил в этом городе. Как прав был Томас Манн, воскликнувший: «Венеция! Что за город! Город неотразимого очарования для человека образованного — в силу своей истории, да и нынешней прелести тоже!» Приятных прогулок по городу дожей и гондольеров, романтиков и влюбленных, Казановы и Бродского!
Книга вводит в научный оборот новые и малоизвестные сведения о Русском государстве XV–XVI вв. историко-географического, этнографического и исторического характера, содержащиеся в трудах известного шведского гуманиста, историка, географа, издателя и политического деятеля Олауса Магнуса (1490–1557), который впервые дал картографическое изображение и описание Скандинавского полуострова и сопредельных с ним областей Западной и Восточной Европы, в частности Русского Севера. Его труды основываются на ряде несохранившихся материалов, в том числе и русских, представляющих несомненную научную ценность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дмитрий Алексеевич Мачинский (1937–2012) — видный отечественный историк и археолог, многолетний сотрудник Эрмитажа, проникновенный толкователь русской истории и литературы. Вся его многогранная деятельность ученого подчинялась главной задаче — исследованию исторического контекста вычленения славянской общности, особенностей формирования этносоциума «русь» и процессов, приведших к образованию первого Русского государства. Полем его исследования были все наиболее яркие явления предыстории России, от майкопской культуры и памятников Хакасско-Минусинской котловины (IV–III тыс.
Книга представляет собой исследование англо-афганских и русско-афганских отношений в конце XIX в. по афганскому источнику «Сирадж ат-таварих» – труду официального историографа Файз Мухаммада Катиба, написанному по распоряжению Хабибуллахана, эмира Афганистана в 1901–1919 гг. К исследованию привлекаются другие многочисленные исторические источники на русском, английском, французском и персидском языках. Книга адресована исследователям, научным и практическим работникам, занимающимся проблемами политических и культурных связей Афганистана с Англией и Россией в Новое время.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К 300-ЛЕТИЮ ОКОНЧАНИЯ ВЕЛИКОИ СЕВЕРНОЙ ВОИНЫ! «Чрез взятие сего города Санкт-Питербурху конечное безопасение получено» – так Петр Великий прокомментировал взятие русскими войсками Выборга в 1710 г. Всего же за продолжавшуюся 21 год войну России со Швецией насчитывается около семидесяти осадных операций, ведь захват и оборона крепостей составляли значительную часть военного дела начала XVIII столетия. Книга Бориса Мегорского посвящена этой типичной для своего времени, но малоизвестной сегодня стороне боевых действий эпохи Петра I. При описании осадной войны автор обращает внимание на вопросы повседневности, рутинные задачи, воинские традиции и обычаи, поведение в боевой обстановке.
На протяжении более чем полутора столетий, с середины XVI в. и вплоть до самого окончания правления Петра Великого, неотъемлемой частью русского войска были стрельцы. Они стали первой русской пехотой, полностью оснащенной огнестрельным оружием и которую можно назвать постоянной и в известном смысле регулярной (с поправкой на реалии эпохи). Созданное в 1550 г., во время т. н. «реформ Ивана Грозного», стрелецкое войско прошло боевое крещение в самой известной военной кампании первого русского царя — взятии Казани осенью 1552 г.
«ЧЕГО НЕ МОГЛА СДЕЛАТЬ ПЕХОТА, ТО СДЕЛАЕТ КАВАЛЕРИЯ» — эти слова генерала А. Н. Куропаткина, главнокомандующего русской армией в войне с Японией, были сказаны о сражениях 1904–1905 гг. Однако в Первую Мировую и Гражданскую войны боевое применение кавалерии только подтвердило верность его оценки. Уже первые бои 1914 г. показали превосходство русской конницы над кавалерией германцев и австрийцев как в качестве личного состава, так и в боевой подготовке, а на фронтах Гражданской войны красные конники (в первую очередь из легендарных 1-й и 2-й Конных армий) сыграли ключевую роль, серьезно повлияв на ее исход.
Они завоевали для Римской империи полмира. Они пронесли римских орлов от Британии до Персидского залива и от Африки до Рейна и Дуная. Они были становым хребтом величайшего государства Древнего мира. Римские легионы по праву считаются самой мощной, совершенной и эффективной боевой машиной своего времени, по многим параметрам не превзойденной до XVIII века нашей эры. Феноменально дисциплинированные и организованные, великолепно обученные, вооруженные по последнему слову техники, они не знали себе равных более полутысячи лет – недаром сами римляне приписывали создание легионов не только человеческому разуму, но и «Божественному провидению». Боевое расписание и тактика, вооружение и боевое применение, редкие поражения и знаковые победы – в этой книге, беспрецедентной по глубине и охвату материала, история римских легионов предстает во всем ее величии.