Воины бури - [2]

Но только не сегодня. Сегодня над Мерзом полыхало пламя.

— Оденься, — велел я Эдит.

Этой ночью больше не будет сна.

Эдит коснулась украшенного изумрудами креста на шее.

— Этельстан, — прошептала она, словно молилась за него, поглаживая крест.

Она полюбила Этельстана.

— Он или жив, или мертв, — отрезал я, — и до рассвета мы этого не узнаем.

Мы выехали незадолго до рассвета, поскакали на север в серой дымке, следуя по мощеной дороге вдоль окутанного тенями римского кладбища. Я взял шестьдесят всадников, все на резвых легких скакунах, так что наткнись мы на орду ревущих норманнов, легко смогли бы ускользнуть. Я выслал разведчиков вперед, но поскольку мы спешили, то времени на обычные предосторожности — дождаться донесений лазутчиков, прежде чем продолжить путь — не было. Мы сошли с римской дороги, следуя по найденной в лесу тропе. С запада надвинулись тучи, заморосил дождь, но перед нами по-прежнему висел дым. Пламя Локи мог загасить лишь ливень, а не морось, и дым издевательски манил нас к себе.

Из леса мы вышли к полям, переходящим в пойму, что в свою очередь сливалась с рекой, где к западу от нас на широкой полосе серебристой воды покачивался флот. Двадцать-тридцать кораблей, может, и больше — нельзя точно сосчитать, так тесно они стояли. Но даже издали я заметил, что носы украшают излюбленные животные норманнов— орлы, драконы, змеи и волки.

— Матерь божья, — вырвалось у пораженного Финана.

Теперь мы поспешили, поскакав по коровьей тропке, что вилась вдоль крутого южного берега реки. Ветер дул в лицо, налетал порывами, поднимая рябь на Мерзе. Брунанбург мы еще не видели, поскольку тот лежал за лесистым холмом, но внезапное движение у кромки леса выдало присутствие людей, и два моих разведчика повернули лошадей и во весь опор поскакали к нам. Кто бы ни насторожил моих людей, он уже скрылся в густой весенней листве, и мгновением спустя в серой дымке рассвета заунывно протрубил рог.

— Это не форт горит, — неуверенно протянул Финан.

Вместо ответа я свернул с дороги в сторону от реки, по тучному пастбищу. Подъехали два разведчика, копыта их лошадей взбивали комья влажной земли.

— Господин, в лесу люди! — прокричал один. — С два десятка точно, может и больше!

— И готовы к драке, — добавил второй.

— Готовы к драке? — переспросил Финан.

— Щиты, шлемы, оружие, — пояснил тот.

Я повел шестьдесят своих воинов на юг. От Брунанбурга нас отделяла полоска молодого леса, и если там поджидали враги, то они несомненно перегородили дорогу. Если бы мы последовали по дороге, то могли бы прямиком налететь на стену из щитов посреди леса, но свернув от реки, я вынуждал врагов двигаться и сломать строй. Так что я ускорил темп, переведя лошадь на легкий галоп. Слева от меня ехал сын.

— Это не форт горит! — прокричал он.

Дым редел. Он по-прежнему вился из-за леса серым пятном, сливаясь с низко нависшими облаками. Казалось, он шел от реки, и я подозревал, что сын с Финаном правы, горит не форт, а скорее наш флот. Наши корабли. Но как неприятелю удалось добраться до кораблей? Днем их заметили бы, и защитники форта, взойдя на корабли, сразились бы с врагом. А ночью подойти было невозможно. Мерз обмелел и изобиловал поймами; ни один кормчий не мог надеяться провести корабль так далеко темной безлунной ночью.

— Это не форт! — повторил Утред.
Он произнес это с облегчением, но я уже опасался, что форт пал, и теперь его крепкие дубовые стены защищают орду викингов. Зачем им сжигать то, что с легкостью можно отстоять?

Дорога поднималась в гору. Среди деревьев я не видел врагов. Но это еще не значило, что их там нет. Сколько их? Тридцать кораблей? С легкостью могло набраться до тысячи, и они наверняка знают, что мы выехали из Честера. Будь я предводителем врагов, поджидал бы как раз за деревьями. А значит, мне следовало замедлить наступление и вновь выслать вперед разведчиков, но вместо этого я бросил лошадь вперед.

Щит висел у меня на спине, и я оставил его там, лишь слегка потянул из ножен Вздох Змея. Я был зол и беспечен, но чутье подсказывало, что враги ждут не за лесом. Они могли поджидать на дороге, но свернув от реки, я почти не оставил им времени встать в стену из щитов на возвышенности. Полоска леса еще скрывала происходившее за ней, и повернув лошадь, я вновь направился на запад. Влетев в листву, я нырнул под веткой и предоставил лошади самой выбирать путь среди деревьев. Проскочив лес, я натянул поводья и, медленно осматриваясь, остановился.

Никаких врагов.

Мои люди, продравшись сквозь подлесок, остановились за моей спиной.

— Хвала Иисусу, — сказал Финан.

Форт не захватили. Над его укреплениями все еще развевался белый конь Мерсии, а подле него — гусь Этельфлед. Свисало со стен и третье знамя — новый стяг, что я приказал сшить жительницам Честера. На нем красовался дракон Уэссекса, в занесенной лапе он сжимал молнию. То была эмблема принца Этельстана. Мальчишка просил себе на знамя христианский крест, но вместо него я приказал вышить молнию.

Я звал Этельстана мальчишкой, но он уже возмужал, ему исполнилось то ли четырнадцать, то ли пятнадцать. Он стал выше, а мальчишеское озорство умерил жизненный опыт. Кое-кто желал Этельстану смерти, и он знал об этом, отчего его взгляд стал настороженным. Был он и привлекателен, если верить Эдит — на суровом лице, под черными, как вороново крыло, волосами, светились серые, цепкие глаза. Я звал его принцем Этельстаном, те же, кто желал ему смерти, звали бастардом.