Воинство болот - [24]

Генерал потер лоб и уставился пустыми глазами на стенные барельефы. Он мог бы сказать, что казна королевства, поиздержавшись на пышных охотах и балах, выделяла слишком мало средств на содержание сыщиков; рассказать, что на каждого переодетого в лохмотья и матросские куртки слугу короны приходится до десяти мрачных личностей, на поясах которых висят короткие шипастые дубинки, кистени, кривые кинжалы; поведать о том, что невесть сколько баркасов пристает ежедневно в глухих бухтах, а пешие патрули не могут проследить, где именно в лесах и с какой целью скрываются вооруженные гости.

Но все это король уже знал и отнесся наплевательски.

Поэтому Лунь, помянув Вечные Небеса и Восьмигрудую Рыбу, покровительницу береговой стражи королевства, перешел к другой теме.

Не далее, как вчера правитель новоявленного сопредельного Объединенного Королевства прислал свои верительные грамоты.

— Так организуй прием, бал, салют, как заведено, — буркнул Дего, с сожалением рассматривая край мантии, битый молью.

— Сие вне моей компетенции, — голос генерала окончательно стал похож на вороний. — Впрочем, если государю угодно, я отдам распоряжение церемониймейстеру.

— Будьте так любезны.

Лунь начал было докладывать о том, что вместе с подозрительного вида послом, лысым и с глазами, напрочь лишенными зрачков, прибыла весьма многочисленная свита, но король немедленно прервал его:

— Ты еще доложи мне, сколько приехало поваров, танцовщиц и шутов! Право, это становится несносным.

Утомленный Лунь перешел к следующему пункту, а список делегации Эфрема лег за обшлаг роскошного генеральского камзола. А там имелось много весьма многозначительных и любопытных деталей. Разумеется, посла сопровождали полторы сотни дворян на хопперах, а также рота панцирной чизпекской пехоты. Воинов и без того было в два раза больше, чем тогда, когда послы Д’Алви и Чизпека приезжали по отдельности, но вместе с ними скорым шагом в столицу Каллины вошла добрая половина му’аманского полка. Как сказано в сопроводительном документе, представленном сторожевой заставе Каллины: «для демонстрации единства всех народов Объединенного Королевства». Эти му’аманы нравились Луню меньше всего. Он мало сталкивался с суровыми кочевниками, однако был наслышан о том, с какой фанатичной тщательностью легконогие пехотинцы следят за своими развевающимися белыми одеждами. Любое пятнышко на длиннополых рубахах и плащах, так же, как и на высоких тюрбанах и фесках с золоченными кистями, означало, по верованию детей степи, величайший позор. «Пятно на одеждах — грязь на душе», — говаривали старики в становищах скотоводов.

Появившиеся в столице пехотинцы выглядели запыленными. Плащи в прорехах, локти и колени вызелены травой, словно им пришлось проделать добрую половину пути на четвереньках.

Такое небрежение к национальной одежде могло иметь место только в двух случаях: если му’аманы вдруг решили предать веру предков, или под грязными развевающимися тряпками скрывались совсем другие люди, снявшие одежды с мертвых или пленных воинов.

Подозрения Луня и его соглядатаев подтверждались тем, что многие из пришельцев оказались вооруженными не тонкими длинными мечами, излюбленным оружием королевской пехоты Д’Алви, и не легкими кривыми саблями, а короткими, тяжелыми мечами с массивными эфесами, пригодными лишь для яростной абордажной рубки среди мачт и снастей, где негде взмахнуть степными клинками.

Пришельцы весьма аккуратно следили за тем, чтобы жители Каллины близко не приближались к колесным шалашам, которые подозрительные му’аманы влекли вслед за своим войском. Что было внутри кибиток, соглядатаям генерала узнать так и не удалось.

Как только посол со своим эскортом появился ввиду деревянных башен столицы, зарядил обычный для этого времени года тропический ливень. Привычные, казалось бы, к подобным сюрпризам природы, «му’аманы» засуетились, и стали раскидывать полосатые тенты, подозрительно похожие на паруса корсарских кораблей с Внутреннего Моря. Под этим укрытием они и пережидали наплыв стихии, пока всадники на хопперах и закованные в латы тяжеловооруженные пехотинцы располагались в особняках напротив королевского дворца, отведенных под гостей.

Генерал лично посещал стоянку испугавшихся дождя пришельцев. Хамоватые часовые не допустили его внутрь становища, однако ему показалось странным, что курчавые волосы почитателей звезд от влаги начинали упрямо распрямляться и значительно светлеть.

Сейчас люди в белых и серых тряпках, вместе с кибитками укрылись от любопытных глаз за высокими заборами посольского особняка. Случайно прогуливавшийся под частоколом секретарь и ординарец генерала уловил обрывки разудалой «Песни пьяных гребцов», бытующей среди отребья Нианы и Намкуша.

Но все это король слушать не хотел.

— Мало ли, о чем думает Эфрем? Может быть, он опасается нападения на своего посла со стороны недобитых воинов Амибала. Или имеет сведения о принцессе Лучар?

— Может быть, государь, — покорно склонил голову генерал.

Уловив по голосу, что настырный служака пал духом, король торопливо спрыгнул с подоконника и прошелся по залу. Дего не зря стал королем. В людях и нюансах интонаций он разбирался великолепно. Отбив натиск генерала, он собрался кинуть ему кость, ибо пес охраняет дом и гоняет непрошеных посетителей до тех пор, пока не начинают унижать его достоинство в излишне грубой форме.