Воинство болот - [14]

— Мерзость!

Вскоре пришел маркиз с охапкой факелов и принялся шумно возиться с кресалом. Двое других телохранителей принцессы стали ему помогать, и вскоре просторная комната осветилась багровым цветом и наполнилась запахом промасленных тряпок, от которого у Лучар тут же запершило в горле.

Откашлявшись и приглядевшись к остановившей ее статуе, принцесса сама не удержалась от казарменного слога, правда, получилось у нее не столь цветасто и всеобъемлюще, как у Гайля, закаленного многолетним общением со всякого рода отребьем и низами общества. Причина красноречия обоих тут же стала ясна вскинувшему голову маркизу, и юный аристократ, единственный из всех присутствующих, покраснел до корней волос, что стало заметно даже при факельном освещении.

Грифоны, сторожившие дом снаружи, по крайней мере, укладывались в рамки мифологических представлений и геральдической традиции Д’Алви. А вот охранявшее вход изнутри страшилище не имело к окружающему миру ни малейшего отношения.

В душном полумраке стоял высокий козлоногий гигант с фигурой циркового жонглера, рвущего напряжением могучих телес стальные якорные цепи и жонглирующего тяжеленными болванками и камнями для катапульты. Морда его, оснащенная обилием клыков, рогов и змееподобных волос, скалилась в отвратительной улыбке, во лбу горел алый камень в форме восьмилепестковой лилии, а за спиной развевались каменные крылья с острыми ребристыми краями, которые ниспадали на заканчивающийся кисточкой длинный крысиный хвост.

Однако Бафомета, древнейший на Земле символ бесопоклонников, принцесса и барон, без сомнения, видели не раз, по крайней мере, изображенным на старинных рукописях, которые удавалось изымать у начинающих колдунов. Причина ругани была совсем иная: то, что Лучар в полумраке приняла за руку статуи, оказалось на поверку совсем иной частью анатомии демона, изобличающую его как особь демонической мужской породы.

Лучар отдернула руку, и принялась зачем-то вытирать ее о пыльную гардину, хотя камень на ощупь был сух.

— Значит, самец…

Слова, громко сказанные тактичным бароном для того, чтобы сгладить неловкое молчание, повисли под каменными сводами.

Все еще красный, словно рак, маркиз, пробормотал, подняв факел выше:

— Это еще как сказать…

Действительно, обилие мускулатуры при беглом взгляде скрывало пышный бюст изваяния.

— Вы еще ему под хвост загляните!

Лучар гордо вздернула нос и прошествовала мимо Бафомета. За ней устремились и остальные. Они прошли несколько полупустых комнат, заваленных битыми черепками, каким-то неясного происхождения мусором и костями мелких животных. Повсюду встречались те самые серебряные сопли, о которых говорил Гронт. Пройдя сквозь царящее запустение, процессия очутилась в большой зале.

На стенах и на аккуратных резных постаментах покоились охотничьи трофеи. Оказались тут и головы оленей и волков, ничуть не изменившихся за тысячелетия, прошедшие в мире после Смерти, и отвратительные морды болотных крокодилов, подобных сказочным драконам, и лишенные носа пугающие физиономии, весьма отдаленно напоминающие людские лица. Чучельник у Каримбала был знатоком своего дела, если только это сам королевский кузен не баловался на досуге, набивая трофеи речным песком и вываренной шерстью хопперов.

Лучар бегло осмотрела находки, но ни возле одной не задерживаясь дольше мгновения. Ее собственный, доставшийся врагам дворец имел еще большую залу с чучелами, где можно встретить и вовсе уж фантастических животных, уничтоженных предками и самим Дэниелем, а также три или четыре десятка набитых пухом тел Волосатых Ревунов, Псов Скорби и прочих лемутов, попавшихся старшему брату на узкой дорожке. Юная принцесса в детстве панически боялась заходить в мрачную залу, расположенную в боковом ответвлении дворца. В неровном свете настенных факелов ей казалось, что отвратительные чудища шевелят глазами, следя за каждым ее движением.

А вот у облицованной полупрозрачной плиткой ниши, находящейся у самого выхода из охотничьего зала тайного убежища Фуалы она задержалась. Из полумрака на нее глядели выпученные глаза неведомого чудища. Судя по его голове, размеры животного могли внушить почтение целому разъезду королевской гвардии, реши эта тварь посетить пределы Д’Алви.

На голубой чешуйчатой шее, что росла, казалось, из самой стены, прочно сидела могучая голова. Из-под отвислых розовых губ, покрытых мерзкой лиловой щетиной, свисали толстые короткие бивни, полустертые от старости. За ними поблескивал ряд удивительно ровных и острых резцов, не оставляющих наблюдателю ни малейшего основания в том, чтобы обвинить их обладателя в травоядении. Зверь был плотояден, и при жизни извел немало Божьих тварей, в том у принцессы не оказалось никаких сомнений.

Выпуклый лоб, который, верно, не прошибить и топором, заканчивался покатой макушкой, слегка бугрящейся, но лишенной чешуи. К своду ниши взметались большие костяные рога, по сравнению с которыми ветвистое украшение Клоца выглядело весьма несолидным.

«Где ты сейчас, бедняга Клоц?» — подумала Лучар, которой созерцание рогов вновь вернуло печаль по лорсу, разумному медведю Горму и, конечно же, по Иеро.