Игнатос редко ругался. Вернее, почти никогда, но Орива заслуживала резких слов. Здесь — в нищей провинции! — ни дня не обходилось без какого-нибудь события, которое угрожало императорской опалой. Пожалуй, стоило возблагодарить Всесоздателя за то, что сегодня он ниспослал всего лишь бумажную работу.
К скрипу гусиного пера добавился аккомпанемент — скрип петель осторожно открываемой двери. Игнатос заранее поморщился. Этот звук граф уже знал, и он не предвещал ничего хорошего.
Как и ожидалось, на пороге комнаты появился гонец. Молодой вессалиец мял в руках потрепанную тростниковую шляпу.
— Вашсиятльств…
— Не мямли. И переходи сразу к сути.
— Да, господин… В Талаге несчастье.
Вопреки смыслу фразы Игнатос обрадовался. Любые дурные вести из оплота мятежников для официальной власти превращались в хорошие.
— Что случилось? — строго спросил он, стараясь не показывать облегчения.
— Демоны напали, господин. Несколько погибших было. И еще там эманца видели, одного из тех самых, о которых вы просили доложить, господин.
Игнатос нетерпеливо кивнул. Он помнил, что приказал следить за каждым передвижением Тайена и его подозрительных дружков. Молодой Ребеллин нашел себе плохую компанию и сам скатился в самый низ общества. Это был уже совсем не тот бестолковый добрый мальчик, которого он когда-то помогал воспитать. Граф в определенной мере сочувствовал ему из-за всего, что Тайену пришлось вынести, но видеть на своей земле его больше не хотел. Такие люди приносят лишь беды. А Игнатосу их хватало и без лихих бессмертных смутьянов.
— И что с эманцем? Погиб?
— Н-нет, господин… — на пол упало несколько стебельков из не выдержавшей напора шляпы. — Наоборот. Он отогнал демонов и поднял из мертвых тех, кто погиб в деревне.
— Что?! Что за чушь? Ты пьян?
— Нет, господин, — увядшим голосом ответил гонец. — Да вы скоро и сами его увидите. Из Талаги просили передать, что он идет сюда. И он не один.
