Воин Островов - [74]

— Только не это, — прошептала Сирена, сжимая кулак.

— Лахлана побили и отослали домой с официальным письмом. В этом письме они потребовали, чтобы я вместо брата женился на бедной девушке, а брата выгнал с острова Льюис.

— И что же вы сделали? Женились?

Эйдан выдержал испытующий взгляд Сирены.

— Да, поскольку у меня не было выбора. До встречи с Лахланом она была невинна, так что мой брат поступил с ней неосмотрительно. К тому же ребенок… Я не мог им позволить…

— Так вы сами выгнали Лахлана из дома? Как вы могли поступить так с собственным братом?!

Взгляд Сирены горел негодованием, а губы напряглись.

Эйдан задумался. Признаться, в то время он ничего больше не сделал. Он был зол на всех — на этого Лахлана, на старуху и вообще на Ламонов. В очередной раз из-за происхождения Лахлана жизнь Эйдана перевернулась, и пришлось взять невесту, которую ему предложила судьба.

Мысли Эйдана потихоньку возвратились к настоящему, и он вновь увидел перед собой Сирену.

— Я думал, что негодование вскоре уляжется и Лахлан сможет возвратиться домой. Я так стремился в Данвеган, поскольку отправил своего брата туда. Но видимо, он поехал в другое место…

Эйдан задумчиво умолк, прикрыв глаза. Он знал, что скажет сейчас, и отчетливо ощутил гарь большого пожара.

— Он выехал в Данвеган, а на следующий день сгорел замок Ламонов. Когда я возвратился в тот же день, то застал огромное пепелище… никто не выжил.

Сирена откашлялась и придвинулась к Эйдану.

— Вы думаете, это сделал Лахлан?

Этот вопрос Эйдан и сам себе не раз задавал.

— Нет, ведь ему тоже досталось, — ответил Эйдан, отчаянно пытаясь убедить себя в том, что это так.

Он хорошо запомнил, каким потрепанным возвратился Лахлан из замка Ламонов. Спрашивал и о пожаре, но брат так и не рассказал ему об этом, как, впрочем, и ни о чем другом. Словом, Эйдан сам ничего не знал.

Северный ветер холодил спину Сирены — не помогали даже объятия Эйдана. Сирена куталась в шерстяную накидку, то и дело спотыкаясь на булыжной мостовой. Эйдан приказал сопровождавшей их троице оставаться с лошадьми, а сам, взяв Сирену под локоть, повел ее мимо вереницы повозок, выстроившихся на дороге, в конце которой виднелся представительный дом. «Стрэнд», — произнес Эйдан. Солнце уже садилось, и массивный фасад дома утопал в черных надвигавшихся тенях. Долгое и трудное путешествие наконец заканчивалось.

Эйдан озабоченно вздохнул, и зачарованно смотревшая на тяжелую дверь из темного дуба Сирена отвела взгляд. Дом его дяди. Собрав последние силы, Сирена сделала еще несколько шагов и поднялась на широкую каменную ступеньку. Если бы ей раньше сказали, что можно так устать, она бы просто не поверила. Эйдан же держался бодро до самого последнего шага их путешествия, хотя тоже сильно устал. «Если бы я так же переживала за судьбу Лахлана, то тоже держалась бы», — подумала Сирена.

Та встреча с Ламонами бросила зловещую тень на весь остаток их путешествия. С тех пор Сирена пыталась угадать, что думает Лахлан, как это у нее получалось прежде, но все было напрасно. Она сердилась сама, мучила Эйдана, и он настаивал, чтобы она прекратила бесплодные попытки. Конечно, Сирене было приятно, что он заботится о ней, но где-то в уголке сидела мысль, что Эйдану все еще неприятны какие-либо напоминания, что она не такая, как все.

Сирена видела, что Эйдан ни на минуту не забывает, откуда она, Сирена, — просто не может забыть и при этом не хочет, чтобы она об этом знала. И хотя ни Сирена, ни Эйдан не говорили друг другу о своей любви, многие недели, проведенные вместе, надежно соединили их. Настолько надежно, что Сирена начала подумывать, что кое-какие различия между ними не столь уж и непреодолимы. Но все это после того, как Лахлан окажется в безопасности. Только тогда Сирена признается Эйдану в своих чувствах и надеется, что он на них ответит.

Эйдан нетерпеливо потеснил Сирену и, подойдя к двери, постучал кулаком по тяжелой дубовой панели.

— Ты чуть не сбил меня с ног! — сердито проговорила Сирена.

Эйдан мельком взглянул на нее.

«Он вымотался больше меня!»

Дверь распахнулась, и из нее хлынуло тепло. Сирена первая шагнула в теплый полумрак прихожей и застыла, пораженная увиденным. Сквозь проем двери открывался вид на ведущую вверх богато украшенную лестницу. Все свое детство Сирена провела в подобных хоромах и хорошо знала, что за таким фасадом скрывается нечто злое.

— Сирена, не ты ли час назад требовала кровать и горячую ванну? Я думал, это ты меня, а не я тебя буду торопить. Пошли быстрее.

С этими словами Эйдан легко подтолкнул Сирену ладонью. Но избавиться от нахлынувших воспоминаний было не так-то просто, и Сирене вдруг представился величественный дворцовый зал и ее отец. Он демонстрировал всем руку и рассказывал, что отрубил ее у темного властелина в сражении. Потом эту руку нашли три проживавшие во дворце женщины и использовали ее для черной магии. Она находилась в леднике и потому превосходно сохранилась. Сирена видела ее много позже, однако на предплечье все еще хорошо была видна чернильная пентаграмма, оставшаяся после магических ритуалов. Сирена хорошо помнила, как король Аруон, смеясь, перебрасывался этим страшным артефактом со своими воинами, а она, Сирена, стояла вместе с матерью в сторонке. Должно быть, этот страшный трофей действительно обладал магией, поскольку они дрожали. Вот и сейчас, как тогда, подкатывала тошнота и ледяные пальцы ужаса сжимали ей горло. Сирена затаила дыхание в надежде, что это поможет.