Воин Донбасса - [7]

Вот ребята и заболели. Надо сказать спасибо Балкану — где объяснил, где делом помог. Не Израиль, конечно, но кое-что реально улучшили.

Тем не менее, дальность действительного огня в разы не увеличишь, конечно. Вот и залегли на четырёхстах метрах, и теперь отползают под «крышей» Злого. А командир — своим путём. Тоже, впрочем, извилистым…

Глава 2

— Всё спишь? Просыпайся! Слыхал? Сан Саныча убили!

Звонок от Мишки Митридата, как, наверное, всегда в первый посленовогодний день, — прозвучал крайне некстати. Да ещё с дурацким вопросом «Слыхал?» Что он мог слышать? Алексей валялся на скомканной и влажной простыни, бездумно глядя в потолок и поглаживая обнажённую спину Ирины. Сама подружка прижалась к его боку, положив голову ему на плечо и что-то такое мурлыкала, благодарное и прочувствованное. Он не вслушивался, ловя лишь интонации и в нужных местах согласно прижимая женщину к себе.

Законное утро неги после новогодней ночи. И день. И потом ещё вечер. Особенно, если к тому же голова не болит от лишнего выпитого.

А Новый год прошёл хорошо. Алексей был отпущен командованием домой, сопровождаемый веским советом «не перебарщивать», ибо время такое, мало ли что. Ну, особо никто и не собирался. По соточке приняли у Митридата на квартире — не считая того, что поначалу чокнулись и выпили с девчонками по шампанскому. Под первый удар курантов в Москве. Потом распили бутылку текилы, что притащил Балкан. Что тут на четверых (был ещё Злой)? Да ни о чём!

Так что теперь голова была чиста и соображала чётко.

Новость была ошеломляющая. С Лёшки сразу слетела нега. Он резко сел на кровати.

— Сан Саныча?! Убили? Кто? Что известно?

Сан Саныч Бледнов, по позывному Бэтмен, был одним из лучших командиров луганского ополчения. Впрочем, уже армии — не так давно он со своим отрядом влился в 4-ю бригаду, став в ней начальником штаба. Летние и особенно осенние тёрки его с руководством республики остались, казалось, позади. Совсем недавно он, Сан Саныч, сидел здесь, в Лёшкиной квартире, на краю этой самой кровати, ел расклякавшиеся от долгой варки пельмени — увлеклись разговором, что поделаешь, допустили их развариваться и разваливаться. Пока Муха, охранник Бэтмена, не обратил на это внимание хозяина квартиры…

А говорили о многом — будто прорвало. Как-то прежде обстоятельства не приводили к тому, чтобы они вот так запросто могли пообщаться друг с другом. Бэтмен был командир, Алексей «Буран» — его подчинённый. Хотя и с достаточной долей автономии — со своим собственным, пусть и небольшим, подразделением.

Да и строгий был человек Сан Саныч Бледнов, суровый. Не больно-то и раскрывался, а тем более в служебной обстановке.

Но тут обстановка была как раз не служебная. Нет, и не питейная, так сказать. Сан Саныч не пил вовсе, а при нём разливать на двоих — Мишка тоже присутствовал — как-то не тянуло.

Впрочем, интересно было и так — таким открытым Алексей Сан Саныча ещё не видел.

Война — это страшная вещь, говорил тот. И в бой идти очень страшно. Не боятся только сумасшедшие. Но когда на одной чаще весов твоя жизнь и здоровье, а на другой — виселицы с невинно убиенными людьми, в том числе детьми, когда под угрозой гибели твоя земля, твой дом, твои дети, твои родные и близкие и даже воздух, деревья, среди которых ты вырос… Ты пойдёшь в бой. И ты будешь биться до смерти. Своей или врага. Второе — лучше.

Понятно, в общем.

Алексею это было тоже понятно. Более чем. Когда он впервые за много лет, после всего происшедшего, оказался в таком родном, таком памятном палисадничке у бабушкиной хатки в Алчевске — он поначалу едва мог сдержать слёзы. Самые натуральные сладкие детские слёзы. Несмотря на то, что стоял посреди некогда огромного, хоть теперь и скукожившегося до уровня деревенского садика, мира своего детства в камуфляже, с оружием, с патронами и гранатами в разгрузке. И с местью в сердце.

С ним ещё не было тогда всех его ребят. Они лишь втроём зашли тогда в покинутый уже бабушкой садик. И стоял тогда Алексей Кравченко, уже прошедший через бои на Металлисте и Юбилейном, словно у прозрачной, но непреодолимой стены в детство, в прошлое, в мирное время, беззвучно рыдал, давя комок в горле, — и клялся, тоже беззвучно. Клялся примерно о том же, о чём позже, уже зимою, говорил ему Сан Саныч Бледнов, позывной Бэтмен…

И ещё одно важное подчёркивал командир. Причём не раз: видно, это было его глубоким убеждением. «В чём наше отличие от укров? — спрашивал он. — Они пытаются навязывать другим свое видение мира, поломать людей, перекроить, по-новому пересказать историю целого народа. Это ещё никогда никому не удавалось. А мы не навязываем свою точку зрения. Русская душа — очень открытая. Мы готовы принять любого — какой бы национальности он ни был — лишь бы он был хорошим человеком. И обнять его, и отдать последнюю рубашку. А на каком он языке говорит и во что одет — неважно, хоть в набедренную повязку. Самое главное — жить по совести. На мой взгляд, совесть — это Бог. Это тот внутренний стержень, ограничитель, который держит тебя в рамках, чтобы ты не делал ничего неправильного. Чтобы окружающие знали, что ты хороший человек — вот это самое главное. Даже сейчас, на войне, я говорю: живите по совести, и тогда всё будет нормально».