Воин Арете - [91]

Тогда Пасикрат стал настаивать, чтобы мы снова повернули назад, потому что дорога с каждым шагом становилась все хуже; однако Фемистокл и Симонид хотели Продолжать путь, пока мы кого-нибудь не встретим и не попросим показать нам дорогу. Спор разгорался, когда Тиллон заметил какого-то землекопа и поспешил к нему.

Спор прекратился; и Биттусилма, улыбаясь всем и каждому, убедила нас, что следует спросить совета у этого землекопа, каким бы этот совет ни оказался. Некоторое время все стояли и смотрели, как Тиллон разговаривает с землекопом, однако они стояли слишком далеко, и нам ничего не было слышно.

Вскоре они вместе подошли к нам.

– Он местный, тут неподалеку и родился, – сказал Тиллон. – Говорит, что знает тут все дороги. Он и сам немало странствовал. Обещает проводить нас, если мы будем его кормить и платить ему обол в день.

Фемистокл вытащил монету и передал Тиллону:

– Вот, отдай ему плату за первый день; пусть не сомневается в наших намерениях. Как сказал тебе этот добрый человек, – обратился он к землекопу, – мы идем в Спарту и очень спешим. Ты получишь еще два обола в награду, если мы доберемся до Лаконии достаточно скоро.

Землекоп, весь в грязи и с мотыгой на плече, взял монету и пробормотал слова благодарности.

– Итак, мы идем вперед или поворачиваем?

– Раз вы спешите, то лучше идти вперед, тем более что главная дорога тоже завалена. Есть и другие, но все они такие же плохие, как эта, или даже хуже.

Фемистокл и Симонид выглядели победителями; Пасикрат сердито спросил, какова эта дорога впереди.

– Хуже, чем здесь, – ответил ему землекоп. – Но повозка проедет.

Симонид поинтересовался, где можно будет переночевать, и землекоп покачал головой:

– Там, конечно, есть селяне… Я могу показать вам их дома. Да только пустят ли они вас…

Он пошел впереди, а мы – с ним рядом и вскоре обогнали всех остальных и повозку.

– Это Латро, мой хозяин, – сказала землекопу Ио. – Меня зовут Ио, а это Полос.

Он ухмыльнулся и ласково кивнул каждому, а потом сказал, что его зовут Аглаус. Я заметил, что у него не хватает нескольких передних зубов.

Ио набралась храбрости и спросила, не рассердится ли на него его хозяин за то, что он оставил работу.

– Да он обрадуется, что отделался от меня, – ответил землекоп.

– Где ж ты живешь?

– Ты имеешь в виду дом? Дома-то у меня и нет.

– И у нас тоже, – сказала Ио.

Я пояснил, что я не эллин, поговорил с ним на его языке и спросил, не встречал ли он кого-нибудь из моих земляков.

Он покачал головой:

– В Аркадию редко чужеземцы заходят. А люди отсюда еще реже куда-нибудь отправляются – боятся.

– Разбойников?

Он кивнул:

– А этот однорукий действительно из Спарты?

Ио сказала, что да.

– Значит, спартанцы вас просто пощадили.

Полос спросил, кто эти разбойники, но Аглаус притворился, что не расслышал. И сам спросил Ио:

– А тебе тот человек, что дал мне деньги, нравится?

– Не так, как мой хозяин и чернокожий или как Полос. Но он, по-моему, хороший человек и приятель Гиперида, нашего старого капитана и большого друга.

Аглаус кивнул и задумался. Потом спросил:

– А этот старик?

– Он, кажется, вроде раба у Фемистокла. Они так, правда, не говорят…

Хотя он совсем не злой и очень старается помочь Латро.

– А женщина?

– Я очень люблю нашего чернокожего, а он любит ее.

– Я слыхал про таких чернокожих, да только сам ни одного не видал. – Аглаус усмехнулся. – Наверно, это не так плохо – быть чернокожим.

Интересно, а мы ему странными не кажемся?

– Не знаю, – призналась Ио. – Я об этом как-то не думала. – Она помолчала. – По-моему, мы ему кажемся не очень красивыми. А ты заметил у него на щеке шрам?

– Не мог не заметить, – кивнул Аглаус.

– Это от удара мечом, и я была рядом, когда его ранили. Он очень много крови потерял, и тогда он был намного светлее, примерно как моя рука.

– Этот парень, Тиллон, по-моему, ничего, а? А второй? Как его звать-то?

– Диаллос. Они оба ничего плохого тебе не сделают.

– А этот спартанец с одной рукой?

– А вот от него держись подальше, – посоветовала Ио.

– Понятно. Ты других-то спартанцев знаешь?

– Не очень хорошо, – призналась Ио. – Знала еще Эвтакта и Басия, да только они оба умерли.

– Что ж, они лучше этого были?

– Да, чуточку лучше, – сказала Ио. – Нет, впрочем, Басий был значительно лучше! А Эвтакт… ну, Эвтакт был довольно суровый, но не злой. Если кто-то его не слушался, он их бил или наказывал, но вовсе не потому, что ему это нравилось. Просто чтобы они боялись в другой раз его ослушаться. И еще, по-моему, он очень любил деньги, но ведь бывают люди и похуже.

Я заметил, что он был храбрым воином.

– А ты его помнишь, господин мой? Но это же просто замечательно!

Я сказал, что помню, как принесли в жертву девочку и как Эвтакт вдохновлял своих бойцов в том сражении, пока не умер.

– Меня там не было, – удивленно заметила Ио, – и ты, по-моему, даже и не рассказывал мне об этом. Это было уже после того, как Кердона укусила змея?

Я признался, что не знаю.

– А что было после того, как Эвтакт погиб?

Я припомнил Великую Мать и ее обещания рабам, но мне показалось, что лучше об этом вслух не говорить, и ничего не сказал. И все же был очень удивлен, что все это так хорошо сохранилось в моей памяти – ведь помимо этого дня я помнил лишь свое раннее детство да еще страшный бой у храма.