Воейков - [43]

Главное для Александра Ивановича — климат. Где еще можно видеть столь стремительный восход солнца и быстрое нарастание температуры к полудню! К середине дня воздух настолько насыщался влагой, что атмосфера напоминала оранжерейную. Полная тишина. Не шелохнется ни единый листок.

Однако это спокойствие обманчиво. Над вершинами гор уже сгущаются облака, оловянная туча закрывает солнце. Издали слышны грозовые раскаты. Чуть заметный ветерок начинает колебать листву. По мере того как темнеет небо, усиливается и ветер. Вскоре он достигает такой силы, что листья и даже целые ветви с шумом падают на землю, а листья бананов превращаются в лохмотья. Раскаты грома учащаются, и, наконец, разражается ливень; улицы и дороги напоминают широко разлившиеся реки.

Не более чем через час ливень прекращается, быстро стекает вода, небо проясняется. К закату снова устанавливается тихая погода. Чуть прохладная лунная ночь сменяется быстрым восходом солнца, словно выпрыгивающего из-за горизонта. Наступает следующий день. Он проходит точь-в-точь так же, как и предыдущий: нарастание температуры до полудня, затем ливень, к вечеру тихая погода.

Воздушные массы, которые проносятся над Явой, насыщены влагой моря. «Осадков выпадает много, в два-три раза больше, чем в наших влажных субтропиках», — писал в своих отчетах Воейков.

Сеть метеорологических станций на Яве находилась в периоде организации, и поэтому Воейкову не удалось получить серьезную информацию о климате Индонезии. В Батавии только готовили к выпуску сборник с метеорологическими сведениями за десять лет. В Бейтензорге наблюдения за климатом прекратились.

«Значит, научно обоснованных материалов нет, — констатировал Александр Иванович. — Придется прибегнуть к расспросам местных жителей».

Воейкову удалось установить, что на Яве правильные смены сезонов года наблюдаются только в отдельных районах. Так, граница между сухим и дождливым временем отчетливо выражена лишь на равнинах северного берега. Внутри острова периоды продолжительных дождей или длительного отсутствия осадков не отмечались. Круглый год можно видеть цветы на кофейных деревьях, незрелые и зрелые плоды. На чайных плантациях сбор производится семь-восемь раз в год (в Китае и Японии только три раза).

Воейков с огорчением отмечал:

«Надо пробыть здесь не менее нескольких месяцев, даже не менее года, чтобы исследовать хотя бы небольшую часть этой своеобразной страны. И, конечно, жить не в гостиницах у больших дорог, где туриста обманывают, как только могут, а в более глухих местах, где нет европейского комфорта и… европейских цен».

Непродолжительное пребывание на острове не дало ученому желанной возможности основательно ознакомиться с жизнью яванцев. В статьях о Яве он ограничивается лишь несколькими замечаниями о низкой заработной плате сельскохозяйственных рабочих. Сильно мешало незнание малайского языка. Беседы через переводчиков не могли заменить непосредственного общения с коренным населением острова.

Может быть, по этой именно причине Воейков воздерживался от суждений о хозяйстве Явы и о быте ее жителей. Сравнивая же голландцев, владевших Явой, с англичанами в Индии, Александр Иванович впал в ошибку. В Индии, по его мнению, англичане только служат или наживаются и, скопив капитал или выслужив пенсию, спешат уехать на родину.

Между тем, утверждал Воейков, среди голландцев Индонезии немало таких чиновников, которые, окончив службу в колонии, после кратковременного пребывания в Нидерландах возвращались на Яву. Есть на Яве и голландцы, нигде не служащие, которые, однако, считают Яву своим отечеством.

Воейков не увидел той исключительно тяжелой эксплуатации, которой подвергалось коренное население Явы и которая ничем не отличалась от английского колониального режима в Индии.

«История голландского колониального хозяйства — а Голландия была образцовой капиталистической страной XVII столетия — развертывает бесподобную картину предательств, подкупов, убийств и подлостей, — писал Маркс. — Нет ничего более характерного, как практиковавшаяся голландцами система кражи людей на Целебесе для пополнения кадров рабов на острове Яве… Украденная молодежь заключалась в Целебесские тайные тюрьмы, пока не достигала возраста, достаточно зрелого для отправки на кораблях, нагруженных рабами»[41].

Принудительный труд туземцев в Индонезии не был отменен и в XIX столетии, но формы эксплуатации крестьян и плантационных рабочих несколько изменились. На Яве применялась принудительная система внедрения обязательных культур (сахарного тростника, кофе, табака, индиго и др.). Труд порабощенных туземцев широко использовался для постройки домов, дорог, мостов, каналов и крепостей.

Массовые восстания крестьян привели к отмене барщины. В 1870 году были изданы законы, открывшие пути для проникновения в Индонезию иностранного капитала. В Индонезии были введены высокие импортные пошлины и установлено тяжелое обложение прямыми налогами. Результатом этих мер было массовое разорение крестьян, закабалявшихся плантаторами и скупщиками урожая. Крестьяне, сохранившие свои участки и вынужденные вводить товарные культуры по указанию своих кредиторов, сдавали им продукцию по дешевой цене и отрабатывали на плантациях сумму долга, почти не уменьшавшуюся при низких расценках труда. Безземельные крестьяне были низведены до положения плантационных рабов.