Воевода Шеин - [8]

— Мы костромские, Измайловы. Я двоюродная сестра Артемию по батюшке. Ну а про тебя я многое знаю. Вот и всё.

Маша заметила, что к ним кто-то подходит, и склонила голову.

В этот миг к Михаилу Шеину подошёл князь Димитрий Черкасский.

— Я жду тебя на поединок, а ты обманываешь. Вот уж не ожидал, — с вызовом в голосе сказал князь, и обратился к Маше: — Не правда ли, некрасиво так поступать, милая девица?

Маша закрыла лицо маской и не ответила Димитрию.

— Я же здесь, князь, и готов биться, — спокойно произнёс Михаил.

— Браво! Расступись, честной народ! Наше время пришло! — звонко крикнул князь Черкасский.

Поединки борцов уже закончились. Их сменили кулачные бои. Москвитяне поддерживали бойцов, но все ждали главного зрелища — поединка боярина Михаила Шеина и князя Черкасского. Знали многие горожане, что единоборство князя и боярина не просто потеха. Скрывалась за кулисами этих поединков глубокая вражда двух родов. Когда она началась, никто не ведал, но вытекала из одной причины. Не могли поделить два рода место близ государей. Каждый считал свой род именитее. Шеины хотя и были боярами, но всегда сидели за царским столом ближе к государю и обходили Черкасских в почестях. Брали Шеины умом и деловитостью, нравом твёрдым и спокойным, трезвостью. Вот уже какой год Михаил был при царе чашником, но рта хмельным не ополоснул. Не каждому молодому да и маститому вельможе доверял государь держать в своих руках ключи от винных погребов. Михаил Шеин такой чести удостоился. Князь Димитрий Черкасский стоял при царе всего лишь рындой. Как тут не болеть ему чёрной завистью! Михаил не раз пытался подружиться с ним, но все попытки не увенчались успехом. Князь стремился к одному: добиться превосходства над удачливым боярином хотя бы с помощью кулаков.

Но тут коса нашла на камень. В последние годы многажды они сходились в кулачных боях. Чаще всего это случалось во время Святок. Но бывало это и на Троицкой седмице и даже в ночь на Ивана Купалу. Каждый раз они выходили из боя обессиленными, но не побеждёнными. И никто из них не ведал, чем завершится их последний поединок. Но оба знали твёрдо: биться они будут столько, насколько хватит у них сил.

Позже Михаил скажет, что в этот святочный вечер сил у него было больше. Их прибавила ему встреча с Машей — белой лебедью, как в душе назвал её Михаил. Одного он опасался: что Маша осудит его за приверженность к кулачным боям. Да ведь поймёт позже, что будущему воеводе всякий бой, и даже кулачный, — хороший урок. Так считал Михаил. Тут ведь проявляются не только силы, но и быстрота мысли, ловкость движений, умение разгадать ход противника. Всё, как в настоящем бою, как на Куликовом поле, где сражались его, Михаила, предки.

Михаил посмотрел на берег и увидел бегущего к нему Артемия.

— За вами не поспеть, вы как птицы летели! — выдохнул он.

— Да было, а теперь увези Машу подальше, а то, видишь, какая мне встреча приспела.

Народу на склонах берегов стало больше. Пришли взрослые горожане. Всем хотелось увидеть сражение двух известных кулачных бойцов.

Проводив Артемия и Машу, Михаил повернулся к Димитрию.

— Князь, я готов к встрече, — сказал он.

— Она для тебя будет последней, — сквозь зубы произнёс Димитрий.

— Поживём — увидим, — ответил Михаил и побежал к свободному пространству на льду Москва-реки, где бойцам предстояло биться.

Князь шёл к месту схватки вразвалку. Он на ходу надевал такие же, как у Михаила, овчинные рукавицы. Без них народ не допускал бойцов к кулачному бою. Таков был неписаный закон. Были и другие законы: не бить в лицо, в голову. Судили строго, нарушителя толпа изгоняла с места состязания. Бывалые бойцы знали эти законы и не нарушали их. Однако у Димитрия Черкасского были такие попытки, и не прогоняли его с позором только потому, что Михаил умел уходить от кулаков, летевших в лицо, в голову. Он просто не мог позволить, чтобы ему уродовали лицо или лишали разума, молотя по голове. Грудь, плечи — вот цель, которую надо поразить. Цель эта невелика, но искусному бойцу доступна.

Михаил и Димитрий встали в позу, изготовились. Князь набычился — вот-вот прыгнет на противника. Михаил сделал левую прямую стойку. Он хорошо владел ударами как левой, так и правой руки. Грудь у него открыта: бей, если достанешь. Настроение у него хорошее, нет злости на соперника. Сошёлся он с ним на потеху москвитянам. Они уже галдят: «Давай! Давай! Ударьте молотами!» Первым нанёс удар Димитрий, но встретил на пути кулак в рукавице. И второй и третий удары не прошли мимо защиты.

Димитрий наливался яростью. Тому не быть, чтобы его длинные руки не достали грудь боярского сынка, и на Михаила посыпался град ударов. И миновал-таки князь защиту, хватил по левому и по правому плечу. Сдержал эти удары Михаил, будто и не было их. Ему весело, он улыбается. Эта весёлая улыбка, которой не мешала мягкая, пшеничного цвета бородка, окончательно вывела князя из равновесия. Вытянув длинные руки как тараны, он начал ломиться напропалую и потерял зоркость. Первый же молниеносный удар Михаила, нанесённый левой рукой, потряс Димитрия. У него перехватило дыхание, и будто услышал он предупреждение Михаила: «Не лезь на рожон!» Князь исправил дыхание, опомнился. Но злость не давала ему вести бой расчётливо. Он всё-таки ломился вперёд, хотя не забывал и о защите. А за спиной его подхлёстывали дружки: «Мамстрюк, наддай! Наддай Шее!»