Военный летчик - [20]

Выслушав слова дежурного, мы вообще перестали что-либо понимать. Что же все-таки случилось? За что и кто нас благодарил? Как развивались события в Гаване и в других районах республики?

Солнце тяжело опускалось за холмы, туда, где у нас находилось стрельбище… В третий раз раздалась команда строиться. «Видимо, в последний раз, - решил я, возбужденный предстоящими событиями. - Пожалуй, двинемся теперь на Гавану. Бои начнутся, когда стемнеет». Легкий туман появился над остывшей землей. Со стороны кухни снова послышался звон тарелок, кастрюль и сковородок. Приближалось время ужина.

Перед нашим строем находился все тот же дежурный в полевом снаряжении. Начальник же так и не появился в течение всего дня 10 марта.

– Курсанты, - снова обратился к нам дежурный по училищу. - Только что я получил третью телефонограмму, от генерал-майора Батисты. В ней он благодарит вас за высокое чувство верности и патриотизма, проявленное при выполнении своего долга. В сложившейся обстановке наше училище не может стоять в стороне от нового курса, взятого страной под руководством генерал-майора Батисты и направленного против злосчастного правительства Прио, погрязшего в коррупции. Мы должны быть стойкими защитниками священных интересов родины. А теперь можно отправляться ужинать… Капитан, прикажите все оружие поставить на свое место.

Прошло несколько дней. Труба протяжно подавала сигнал «Отбой». Ее последние звуки, постепенно затихая, доносились до моего слуха. Я размышлял, стоя на посту у дороги, ведущей к училищу.

Первые впечатления после происшедших событий были приятными. Тем более что мне впервые довелось получить увольнение в город. Специально отглаженная военная форма со стоячим, наглухо застегнутым воротником, высокие блестящие кавалерийские сапоги с никелированными шпорами, позвякивавшими при ходьбе, гербы на погонах, свидетельствовавшие о том, что я курсант и что рядовые солдаты должны первыми приветствовать меня так же, как и офицеров… Но чего мне все это стоило?

Люди поглядывали на меня, а я старался вести себя достойно. Ведь настоящими военными могут быть только люди с сильным характером! Подобное чувство испытывал я, когда впервые надел полевую форму, шлем, взял винтовку со штыком. Все, чему я научился на занятиях, теперь воплощалось на практике. Да, это уже было не романтическое воображение курсанта, а сама действительность, которая заключалась в том, что нужно уметь стрелять, вести бой, то есть показать, чему ты научился за долгие месяцы учебы. Нас четыре года готовили для того, чтобы мы могли вести бой, воспитывали у нас «твердость характера». Для этого мы учились стрелковому делу, занимались инженерной подготовкой, изучали вооружение и боеприпасы. Бой должен показать, на что мы способны, более того, он даст возможность преподнести хороший урок всем гражданским, которые завидовали нам и боялись гангстеров. Пусть люди поймут и запомнят навсегда, что такое армия! Цель была ясна, и можно было продемонстрировать, что один курсант стоит десяти гражданских. Это приносило мне большое удовлетворение. Мы - люди, жертвовавшие многим, постоянно, как голодные собаки, унижаемые и оскорбляемые, - выдержали все это и теперь могли получить то, чего действительно заслужили: с нами должны считаться, уважать пас, восхищаться нами. Кроме того, мы были патриотами, спасителями родины. Всего лишь за сутки силами одной роты мы могли огнем и мечом покончить с бандитами и грабителями и с улыбкой на губах спокойно прогуливаться потом среди трупов и крови. Мы была тверды, ибо на войне нет места сентиментальности. Приказы не обсуждаются, а выполняются! Но мы можем быть щедрыми и воспитанными, а также мужественными и благородными. Подобные мысли не давали мне покоя.

Однако после того как во главе государства стал Батиста, прошло уже достаточно времени, а никаких боев и выходов на полевые занятия не было; мы не испытывали каких-либо лишений, и никто не обращал на нас внимания. Читая ежедневно газеты, мы узнавали о назначении новых военачальников. Печатались хвалебные высказывания в адрес новых полковников и генералов. За малым исключением подавляющее большинство из них были старыми батистовцами, замешанными в темных и грязных делишках. Я задавал себе вопрос: каким образом один человек, глава небольшой группы, всего лишь за одну ночь стал полновластным хозяином в армии, не сделав ни единого выстрела? Одно было несомненно: в течение последнего десятилетия продолжался процесс разложения правящей верхушки, начавшийся чуть ли не со времени возникновения республики. Об этом в народе шли разговоры уже не одно поколение. Из уст в уста передавались различные анекдоты и присказки, обличавшие обнаглевших стяжателей. В действительности коррупция достигла немыслимых размеров во всех эшелонах власти, начиная с верхушки, которая только и мечтала о том, чтобы обогатиться, и кончая рядовым функционером, пытавшимся вырваться из лап голода. Справедливо будет сказать, что мы жили в стране, где министры нередко уличались в присвоении баснословных сумм. Я знал, что командование вооруженных сил не оказало никакого сопротивления Батисте. Только командиры и начальники некоторых гарнизонов в провинциях намеревались выступить против Батисты. Среди них были начальник гарнизона в Матансасе полковник Мартин Элена (говорили, что этот полковник предложил президенту прибыть с полком в Гавану) и командир полка в Орьенте полковник Маргольес. Но что же произошло? Почему они не довели дело до конца? Впрочем, я знал, в чем причина. Войска не поддержали бы их, и им пришлось признаться в этом самим себе. «Почему же?» - задавал я себе вопрос. И напрашивался следующий вывод: существовавшая государственная система превращала солдата в сторожевого пса. А собаки, у которых имеются клыки, опасны для окружающих, как и солдаты, вооруженные винтовками… Я чувствовал это, когда выходил на улицу. Не раз видел, как в автобус па остановке входил солдат со свертком; в котором была еда, взятая в казарме, видимо для детей. Форма солдата была рваной и мятой. Что можно было ожидать от этого крестьянина, ставшего солдатом вооруженных сил? Ясно, что на низкое жалованье - 29 песо 50 сентаво, которое ему платили, нельзя было прожить и прокормить семью. Но солдаты имели семьи и делали все, чтобы не умереть с голоду. А в это время в газетах помещались сообщения о пышных празднествах, устраиваемых представителями высшего общества.