Военный и промышленный шпионаж. Двенадцать лет службы в разведке - [143]

Поскольку мое присутствие в Вене облегчало совместную работу с венским полицейским управлением, то по согласованию с начальником Генерального штаба я перенес свой служебный кабинет в помещение «Эвиденцбюро», а руководство разведывательным управлением в Бадене поручил своему заместителю подполковнику Нордеггу.

Штатная численность разведывательного управления тогда быстро сокращалась. Когда после заключенного перемирия с Италией итальянские войска стали продвигаться вдоль южной железной дороги и возникла необходимость не допустить захвата итальянцами нашего архива, то оставшихся сотрудников оказалось недостаточно для просмотра накопившихся в управлении 300 000 экземпляров документов. Поэтому их ящиками отправляли в баденский отель «Херцогхоф» и сжигали в большой печи его котельной.

После этого началось прощание с персоналом. При этом мы стремились по возможности исполнить пожелания своих отправлявшихся в неизвестность дорогих товарищей по оружию. Со слезами на глазах прощались с нами и вернувшиеся из-за рубежа на родину наши верные помощники.

До той поры мы, как офицеры и служащие австро-венгерской армии, не обращали внимания на национальную принадлежность наших сослуживцев, которая теперь превратилась в разъединяющий барьер. Лично мне не известны случаи, когда кто-нибудь из многочисленных сотрудников разведывательного аппарата перед его ликвидацией начал бы выпячивать свою национальность. Как люди чести, они до последнего оставались верными своей присяге и хранили верность до того момента, когда Верховный главнокомандующий разрешил им переход в соответствующие структуры новообразованных национальных государств.

Заключение

После окончания войны люди стали проявлять к шпионажу большой интерес. Возникла даже своеобразная шпиономания — за последние десять лет о разведке написано больше, чем до этого за целое столетие, не говоря уже о шпионских кинофильмах. Когда речь идет о рассказах и романах, то возражать против этого не стоит. Нет смысла выступать и против показа читателю того вреда, который несет в себе государственная измена шпионов, предавших интересы своего отечества. А произведения, основанные на реальных историях и показывающие трудные будни разведки, можно только приветствовать.

Однако вряд ли можно одобрить произведения тех авторов, которые якобы сами руководили работой разведорганов и под этой вывеской, пользуясь неосведомленностью широкой публики, излагают совершенно невероятные шпионские истории, возмущающие истинных специалистов. В такой писанине, где излагаемые события лишь отдаленно напоминают шпионаж, без всякого зазрения совести извращается сама суть разведывательной работы.

Особо следует сказать о воспоминаниях разных псевдоофицеров или агентов разведки, которые якобы были очевидцами или участниками всех крупных событий прошедшей войны и якобы продолжают работать и теперь. Одни из них плетут небылицы о сегодняшних шпионских аферах в Каире, другие рассказывают сказки о своих вчерашних похождениях в Петербурге, третьи живописуют приключения, будто бы имевшие место позавчера в Гибралтаре, четвертые — о якобы произошедших позапозавчера в Вашингтоне и т. д. Эти всезнайки изображают дело так, как будто были посвящены во все тайны.

Не проходит и дня, чтобы мне не задавали вопросов, читал ли я ту или иную статью о шпионаже и все ли изложенное в ней соответствует действительности. Самое интересное состоит в том, что авторы подобных историй, которым я говорю, что тот или иной случай является ложью или не мог произойти описываемым ими образом, все равно продолжают угощать читателя своими измышлениями. Но хуже всего обстоит дело, когда ложь исходит от действительно служивших в разведке людей, которые ради лишних строк разбавляют реальные события значительной долей фантазии.

Многочисленные фальшивки, к которым широкая публика проявляет постоянный интерес, к сожалению, приводят к формированию ложного стереотипа о работе органов разведки, что несет в себе угрозу для ее будущего, так как разведывательная работа нуждается в широкой поддержке со стороны населения. Поэтому моя книга и призвана развеять многие неверные суждения о деятельности разведки.

В то же время боязнь нанести вред еще здравствующим людям при разговоре о шпионаже заставляет меня проявлять максимальную осторожность. Приходится ограничиваться теми случаями, где вынесенный уже приговор или смерть позволяют раскрыть карты. И я хорошо осознаю, что отсутствие щекочущих нервы эпизодов, когда просто констатирую, что сведения поступили конфиденциальным путем или от агентуры вообще, заметно снижает привлекательность книги. Но даже столь осторожные ссылки для знающих лиц могут оказаться достаточными, чтобы и теперь обвинить или скомпрометировать кого-нибудь из видных деятелей, которые в силу своей разговорчивости, будучи при этом совершенно безобидными людьми, невольно стали ценными помощниками сотрудников нашей разведки.

На основе своего богатого опыта могу сделать общий вывод, что в разведке наиболее важными являются такие человеческие качества, как рассудительность и последовательность, знание людей и компетентность, понимание особенностей оборонительных сооружений противника и владение языками. Естественность, здравый смысл и осторожность — вот лучшие свойства разведчика. Фальшивые бороды, трюки с переодеванием и тому подобные фокусы лучше отбросить, ведь именно естественность является лучшим средством маскировки. Когда, например, разведчик отправляется в Италию под видом художника, большая шляпа, бархатная куртка с небрежно повязанным галстуком и клетчатые панталоны ему не помогут, если этот «художник» не умеет рисовать. А если умеет, то ему вполне достаточно будет и обычного штатского костюма, к которому не следует надевать кавалерийские ботфорты со шпорами. Не стоит в таком случае носить и белье с инициалами «А. Х.», имея паспорт на имя Феликса Дурста.