Военные воспоминания - [56]

Закончив сооружение шалашей, все внимание уделили боевой и политической подготовке и санитарному состоянию личного состава. Снова все перекипятили с прожаром, вплоть до шинелей, устроили поголовную помывку личного состава, но полностью от вшей избавиться все же не удалось. Тогда военфельдшер нашего дивизиона, майор мед. службы И. М. Гусев предложил - всем без исключения сбрить все волосяные покровы. И когда это проделали - вшивости не стало.

В июне провели боевые стрельбы. Данные для стрельбы подготовили на полной топографической основе. Батареи заняли огневые позиции. Командир дивизиона начал пристрелку. 2 снаряда разорвались в районе цели, разрыв третьего не обнаружили. Пристрелку прекратили. Мне было приказано найти место падения снаряда. Взяв двух разведчиков, выехал на местность по сектору стрельбы. Преодолев вброд реку Жиздра, въехали в деревню, через которую велась стрельба и сразу же нашли место падения снаряда. Снаряд, сделав недолет около километра, попал в стену бревенчатого дома. Прошел между двумя бревнами и взорвался в досчатой перегородке, разрушив ее и часть полов, комнаты и, конечно, не оставив в доме ни одной оконной рамы и дверей. Урон дому был нанесен большой. Хозяин и хозяйка дома сильно переживали и, в то же время, были довольны счастливому случаю: они за несколько минут до взрыва вышли из дома во двор, что и спасло их от верной гибели.

Летнее наступление 1942 г.

Июнь 1942 года был на исходе. Солдаты, за более чем полтора месяцев пребывания в тылу, без боев, посвежели и подтянулись. Даже старики из нового пополнения отъелись, и, казалось, даже помолодели. Но приближались последние дни отдыха. Так мы называли свое пребывание в районе города Козельска.

Сбор по тревоге. Маршрут следования на юг, на город Белев, Тульской области и дальше на город Болхов, Орловской области.

Дивизион занял боевые порядки восточнее пос. Выгоновское. Слегка холмистая местность с кустарниками по низинам, хорошо укрывала наши батареи. Наблюдательный пункт командира дивизиона оборудовали на обращенном к противнику пологом скате холма. Ход сообщения до НП через вершину холма выкопали в полный профиль. Всем было ясно, что готовимся наступать, хотя нам этого никто не говорил. Мы привязывали и перепривязывали батареи и наблюдательные пункты. Засекали огневые точки и окопы противника. Готовили данные для стрельбы, как по целям, так и по площадям для подавления обороны противника при наступлении нашей пехоты, так же и заградительные огни на случай контрнаступления противника. На батареи завозилось по два боекомплекта (120 выстрелов на орудие). Это впервые с начала войны. До этого артиллерия все время была на голодном пайке.

Стояла солнечная погода. К вечеру, как перед бурей, все затихло. Работы закончены, можно поспать. Противник молчит. Быстро темнеет. Оставили двух наблюдателей у стереотрубы, вышли из укрытия и разлеглись на лужайке, метрах в пятидесяти от НП. Земля теплая. Нигде ни звука. Только осветительные ракеты над нейтральной полосой напоминают, что войне еще не кончилась.

Не успели уснуть, как с востока стали слышны шорохи. Прислушались. Прямо на нас двигалась колона солдат. Взлетела осветительная ракета, и стал виден строй бойцов не меньше роты со скатками шинелей, винтовками, ручными и станковыми пулеметами. Головы опущены, лица суровые. Ни одного звука. Только слышно тяжелое дыхание массы людей, выполняющих грязную тяжелую работу. Так всю ночь шли и шли с небольшими перерывами колонны солдат в основной своей массе к последнему рубежу жизни.

Знали бы эти тысячи солдат всех возрастов, что кончится это бессонная тихая ночь, с наступлением раннего утра вздыбится земля от выстрелов тысяч орудий и разрывов снарядов. А затем взлетит красная ракета и по команде «Вперед!» они беспрекословно покинут свои укрытия, где провели свои последние часы, чтобы навечно лечь на эту теплую чужую землю, далеко от родного дома.

Сам я, пройдя всю войну от ее начала до конца не могу поставить себя на место этих необстрелянных и не слышавших свиста пуль и разрывов снарядов солдат. Я врастал во фронтовую жизнь постепенно. Первые дни - оборона в глубине. Потом линия обороны, куда не только не долетают пули, но не достают и снаряды. Боевое крещение мы получали под бомбами самолетов. Затем непосредственно крещение огнем противника, но, опять же, в своих окопах или складках местности, в каком-то укрытии. Я всегда надеялся на благополучный исход. Прижимаясь к земле, всегда надеялся, что она меня защитит. Уже позже, когда прошагал сотни километров лесами и болотами в глубоком тылу врага, перенеся невероятные физические трудности, голод и страх, надежды притупились.

Я чувствовал только свое предназначение, необходимость выполнения своих обязанностей, чего бы это мне ни стоило. Я был постоянно настроен на повседневное выполнение обязанностей, в невероятно тяжелых условиях, иногда по трое суток без сна, грязный и мокрый или промерзший до костей, приведенный в такое состояние, когда уже не думаешь о том, чтобы сохранить свою жизнь, а, наоборот, идешь на верную смерть, ищешь смерти, думаешь, что только смерть прервет мучения.