Военные приключения. Выпуск 3 - [8]

— Вот у него Швецов и учился, — сказал директор. — Если, конечно, я не ошибаюсь — фотография у вас больно расплывчатая. Но, по-моему, он. — И громко крикнул: — Вадим Александрович, можно тебя на пару минут?

Вадим Александрович оказался человеком общительным и веселым.

— Так вас Швецов интересует? — улыбаясь, спросил он.

— Если в вашей группе учился один Владимир и его фамилия Швецов, то да, — сказал Родин.

— По-моему, один, — ответил Вадим Александрович.

— А как это поточнее выяснить?

— Проще пареной репы. Идемте.

Кабинет Вадима Александровича представлял собой нечто среднее между фотовыставкой циркового искусства и мастерской художника-декоратора. Чего здесь только не было! Камзолы, костюмы, жокейские принадлежности, статуэтки лошадей, гипсовые маски, хлысты, фотографии. И все это висело и валялось в таком беспорядке, что у Родина даже слов для сравнения не нашлось.

— Не стесняйтесь, располагайтесь, как дома, — предложил Вадим Александрович. — А я сейчас постараюсь удовлетворить ваше любопытство. Вот смотрите… — Выудив из груды бумаг два пакета с фотографиями, он веером разложил их на столе. — Не он?

Родин придвинул к себе фотографию. Высокий, атлетического сложения парень жонглировал тарелками, «Худощав, шатен, великолепно развитая мускулатура, — вспомнил Родин. — По-видимому, он. Можно сказать, что повезло. Если и дальше так будет продолжаться…»

— Вы не одолжите эту фотографию? Хотя бы для временного пользования, с возвращением, как говорится.

— Могу и без возвращения, и не одну эту. — Вадим Александрович отобрал еще несколько снимков. Швецов на выпускном вечере, Швецов на лошади, Швецов в воздухе — исполняет двойное сальто. — Выбирайте.

Родин взял первую фотографию — Швецов на выпускном вечере.

— Все? — спросил Вадим Александрович.

— Все, — ответил Родин. — Вы даже не спросите: зачем?

— Мы не любопытны. К тому же не дураки. Прекрасно знаем, что кроме нашей профессии существуют и другие.

— Можете сказать что-нибудь интересное об этом парне?

— По вашей части — ничего. А так… Способный юноша. Хороший собеседник и, как говорил Игорь Северянин: «Во имя этого все жертвы мира…» Славы жаждал, как мясник крови. Честолюбив. Да… Где работает сейчас, не знаю: давно из виду потерял.

— Женщины?

— Вторым планом.

— Деньги?

— Не волновали.

— Спиртное?

— Почти не пил. А если и приходилось, то в меру. Мне он нравится.

— Мне тоже, — сказал Родин.

— Желаю, чтобы ваше знакомство было приятным.

— Спасибо, — поблагодарил Родин. — Если потребуется ваша помощь, вы, я думаю, не откажете?

— Как можно! — воскликнул Вадим Александрович. — Всегда к вашим услугам.

Они тепло пожали руки и расстались, каждый с вполне определенным мнением друг о друге.

Первым делом Родин размножил фотографии Швецова и одну из них отправил Броку для предъявления на опознание. Через несколько дней пришел ответ: «Он!» Теперь карты противника были у него в руках. Но, как с горечью признался себе Родин, небо от этого яснее не стало. Кто все-таки взял деньги? Сопин или Швецов? Климов был в полной уверенности, что «друзья» работали вместе. В Риге решили взять еще один лакомый кусочек — Румбальский аэропорт. Но Валда, при помощи которой они хотели провернуть это дельце, оказалась ненадежной, Ее убрали. Швецов решает: «Семь бед — один ответ» и… Сопина находят мертвым. Все правильно и логично. Допустить это можно. Но…

— Надо брать! — решительно проговорил Климов.

— Хорошо. — Родин встал, прошелся по кабинету. — Возьмем. А факты? Как ты его припрешь к стенке? Думаешь, он тебе сам все расскажет?

— Не выдержит, сломается. Куда ему деваться?

— В том-то и дело, что есть куда. Если он с таким хладнокровием отправил в лучший мир друга и девушку, которая, как мне кажется, была ему далеко не безразлична, — это сильный человек, и защищаться он будет до последнего. Это — его единственный выход.

— Два убийства, что ж он, машина…

— Подожди, — остановил приятеля Родин. — Дальше — Кошелева. Почему она не ответила на телеграмму Сопина? Почему не выехала к нему?

— Она просила предоставить ей отпуск за свой счет, но ей отказали.

— Отказали, значит. — Родин потер переносицу. — Как ты думаешь, имела она отношение к этому делу?

— Без сомнения, — возбужденно проговорил Климов. — И если мы не возьмем Швецова, то я за ее жизнь гроша ломаного не поставлю.

— Основания?

— Швецов не любит свидетелей.

Крыть было нечем. Родин безнадежно махнул рукой, но точку зрения не изменил.

— Я бы воздержался, — тихо, но достаточно твердо проговорил он.

Этот диалог происходил в кабинете полковника Скокова, по адресован был не ему, а Красину, который, стоя у окна, с интересом наблюдал за действиями вороны, нашедшей на соседней крыше огромный кусок черного хлеба. Убедившись, что добыча не по зубам, хозяйка мусорных свалок принялась осторожными, точно дозированными движениями подталкивать хлеб к краю крыши. Красин долго не мог понять — зачем. Но когда увидел воду, оставшуюся в желобе карниза после недавнего дождя, услышал победный крик птицы, наконец-то скатившей хлеб в эту воду, восторженно ахнул: «Ну и ну, а мы ее за дурочку держим!»

Диалог был адресован Красину не случайно. Несмотря на то что он был моложе Скокова, да и на иерархической лестнице их разделяло довольно внушительное пространство, решать и приказывать в данной ситуации мог только он, майор Красин: он возглавлял расследование и полностью отвечал за его результат. Но… полковник есть полковник. Поэтому Красин, несмотря на данную ему власть, в отношениях со Скоковым всегда был вежлив, предупредителен и тактичен: учитывая большой опыт полковника, никогда, как говорится, наперед батьки в пекло не лез.