Военные маршруты - [11]

Так как новое командование каданцев не смогло решить эту дилемму, то просто отправило Миму на «отдых», по сути, ту же самую тюрьму на окраине своих владений, подальше от политики и людских масс. А именно политикой и людскими массами она была сыта по горло.

И потекли дни и недели обыденной мирной жизни. Где-то там решались важные вопросы касательно дальнейших курсов переговоров, торговых соглашений, обмена опытом и специалистами, где-то бурлила новая жизнь, текущая по новым, мирным законам, а вокруг Мимы царило болото — спокойная, невозмутимая гладь, которая поглощает любое событие, утаивает в своей трясине и не оставляет на поверхности даже следов его существования.

Но ей было всё равно. Когда вопреки всем предположениям она не умерла, а выжила, эта отсрочка стала чем-то непонятным. Что с ней делать?

Жить, как все остальные, не получается — всё таки позади много вещей, которые переворачивают мир с ног на голову и не позволяют вернуть равновесие.

Клятвы преданности своему лидеру и гордость за то, что принимаешь участие в таком важном деле, как отстаивание интересов своего народа, пусть даже ценой собственной жизни. Слепая вера и отчасти даже влюблённость в своего лидера.

Смерть сестры. Смерть племянницы, светлой и юной, обожаемой так сильно, что Мима пошла бы вместо нее умирать, дай ей кто-то шанс.

Но Владлен никому не дал шанса.

Странно, как легко оказалось его предать. Несмотря на клятву верности, которую каданцы чтили, несмотря на осознание величины вмешательство — смерть Владлена меняла всё. Несмотря на отвращение к собственному поступку, впрочем, весьма смазанное, протекавшее на фоне горя от потери родных практически бесследно.

А теперешняя жизнь как будто была взята в долг и совершенно не имела цели. Что теперь? Ничего.

Где-то там остался командор, мужчина, который даже в том её полумёртвом состоянии умудрился разбередить душевные раны, вернуть мысли о том, что ты одинока и не встречала человека, с которым просто хочется быть рядом.

Что бег за влиянием и деньгами не приносит умиротворения, просто подстёгивает бежать всё быстрее и всё дальше, спешить пересечь черту, за которой, по сути, ничего нет.

А выходит, что когда черта осталась позади, тебе вдруг подарили короткую встречу с тем, кто на обочине — и эти моменты оказались наиценнейшими.

Такая насмешка судьбы… которой Мима была благодарна, ведь эта встреча означала, что настоящие мужчины всё-таки существуют на белом свете, пусть им и не суждено больше пересечься.

Наверное, сейчас он национальный герой — опытный воин в красивом праздничном мундире, который выходит к зрителям и смотрит на их благодарность свысока. Спаситель.

И небо меняло краски, хотя все они были серые, и болото поглощало остатки ощущений — трепета пытающейся разгореться любви, отчаяния, благодарности, надежды, смирения.

И текли дни за днями.

Наверное, была весна — время, когда чаще всего сходят с ума. Мима привычно вышла из своего номера — одного из ряда одинаковых безликих номеров длинного барака и, углубившись в парк, села на лавочку. Пара часов пристального наблюдения за неотзывчивым небом — и можно ложиться спать, вычеркнув из жизни очередной день, прошедший никак.

Позади раздался шорох.

— Молчи, — на губы легла твердая рука.

Мима подумала, что всё равно не стала бы кричать. В последнее время она почти не произносила никаких звуков.

Убедившись, что вопить никто не собирается, рука убралась и рядом на лавку села высокая сгорбленная фигура. Это был Клюква. Он неловко сложил руки перед собой и уставился на скрюченные пальцы.

— Прости. Не хотел, чтобы о моём присутствии кто-то узнал.

— Ничего.

— Видишь, я тебя нашел.

— Зачем? — с совершенно закономерным изумлением спросила Мима.

— Зачем? Ради него.

Она не ответила, потому что сразу поняла, о ком речь. Он любил своего командор так, что смог бы убить — не каждая женщина способна похвастаться такой преданностью.

— Как он? — спросила Мима.

— Он? Плохо.

— Плохо? — и снова удивление вполне оправдано. — Почему? Он теперь герой…

— Какой там герой, — Клюква скривился и ссутулился ещё больше. — Герой, тоже мне… Они сделал из него козла отпущения. Он убил Владлена и восстановил мир, и прилюдно всё так и есть — его вписали в герои, верно. А потом убрали с поста, потому что сейчас другое, мирное время и не нужны люди, пусть даже с большим опытом, но которые умеют действовать только силой. Сейчас нужны другие — прощелыги, которые просочатся в малейшую щель и умаслят любого оппонента. Такие как командор остались не при делах. Он своё отработал. В общем, его отправили в почетную отставку.

— Куда?

— Недалеко… дня за три долетим. Если захочешь. Ты захочешь? — Клюква впервые посмотрел ей в глаза, испытующе, почти просяще — и на его лице нервно подергивалась какая-то мышца.

— Конечно, — сказала Мима, тронутая этим выражением неуверенности. Может он просто не знает, что ей нечего терять? А даже было бы что — командор стоит большего?

— Это будет… побег из твоей тюрьмы. Если тебя поймают, могут дать реальный срок.

— Я поеду, — мягко повторила она. Мужчины часто думают, что женщины не осознают всей серьезности положения, когда как обычно они сознают её чуть ли не лучше всех остальных. Но право слово, о чём тут думать — болото против встречи с человеком, о котором в памяти только хорошее? Каждый взгляд, скрывающий острое сожаление, его мягкий, полный муки голос. Когда по вечерам Девис приходил и расспрашивал о мелочах, необходимых для планирования операции, он старался держаться как можно дальше и даже голосом не напугать, считая, что женщины не должны испытывать страх. Никогда.