Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1 - [54]

За рубежом организация изучения страны пребывания, в том числе и негласными способами, включая использование тайной (негласной) агентуры, возлагалась на глав дипломатических представительств.

Перед отъездом в командировку до каждого руководителя загран-представнтельства России доводились письменные инструкции, подготовленные в канцелярии МИДа и завизированные императором. В них формулировались задачи и намечались возможные пути их достижения.[172]. Помимо этого составлялась дополнительная секретная инструкция, в которой очерчивался круг политических проблем, которые предстояло решать его руководителю средствами разведки. Так в сентябре

1897 года новому посланнику в Аддис-Абсбс П.М.Власову была составлена инструкция, начинавшаяся так:”В дополнение к данным уже Вам общим инструкциям, я считаю необходимым обратить внимание Вашего Превосходительства на некоторые вопросы, выяснение которых на месте будет одной из задач Вашей Миссии, имеющей, так сказать, разведочный характер”[173].

Обеспечение собственных расходов МИД на ведение зарубежной разведки негласными способами в интересах решения внешнеполитических задач предусматривалось сметой специальных секретных расходов министерства. Начало выделения ассигнований на секретные расходы было положено в 1857 году суммой в 2973 рубля[174]. В 1889 году общая сумма средств, выделяемых на “на неподлежащую оглашению надобность министерства иностранных дел” составила 125 973 рубля, а в 1901 году — уже 162 473 рубля[175].

Традиционно активную позицию в части сбора разведывательных сведений и материалов в конце XIX — начале XX века занимало Российское посольство в Турции. В.Н.Нелидов, посол в этой стране, в связи с назначением нового главы загранпредставительства — И.А.Зиновьева — в письме министру иностранных дел России В.Н.Ламздорфу от 15 сентября 1897 года затрагивает вопрос “об истощении особого кредита на добывание секретных сведений”: “Ныне, имея в виду огромную пользу, приносимую интересам Императорского Правительства возможностью получать этим путем самые секретные и важные сведения, о чем хорошо известно Императорскому министру, я считаю долгом в интересах службы тем более ходатайствовать о возобновлении этого кредита, что для нового посла еще важнее будет иметь средства следить негласным образом за изменчивою и неискреннею деятельностью султана и его правительства. Но кроме этого для действительного тайного советника Зиновьева весьма важно будет мочь сохранить на службе Императорского посольства лицо, которое заведует этой частью и которое под званием штатного драгомана оказывает посольству неоценимые услуги. Лицо это, Викентий Хабжибиар, человек, душою преданный своему делу, пользующийся всеобщим доверием и уважением, вместе с тем умеющий ловко употребить свои многочисленные связи в Турции, в христианских и иностранных кругах для доставления Императорскому посольству полезных сведений”[176].

Задача добывания разведывательной информации за рубежом негласными способами ставилась перед МИД неоднократно, в частности, Протоколом совещания 1892 года Когда в 1891 году Германией, Австро-Венгрией и Италией был подписан договор о “Тройственном союзе”, это справедливо было расценено в России как закрепление потенциальной угрозы. 27 июля (8 августа) 1892 года состоялось совещание военного министра и министра внутренних дел, а также товарища (заместителя — Примеч. авт.) министра иностранных дел.

После обсуждения вопроса об обеспечении своевременного получения сведений о проведении мобилизации в Германии и Австро-Венгрии участники совещания записали, что “для того, чтобы указанные весьма вероятные мероприятия наших соседей не могли захватить нас врасплох, должна быть обеспечена своевременная и верная доставка военно-политических сведений из Германии и Австро-Венгрии”.

Руководители министерств признали, что подобные сведения, негласные по своему характеру, “могут добы аться русскими консулами при надлежащей организации дела”. Протоколом совещания предусматривалось: “Военное министерство должно принять меры к ознакомлению консулов наших в Германиии Австро-Венгрии с техникой мобилизации войск этих государств и вообще приведения их вооруженных сил на военное положение с тем, чтобы доставляемые консулами по этому предмету сведения основывались па вполне точных и несомненных признаках”.

Совещание обратило внимание на то, что “министерству иностранных дел следует подыскать в соседних государствах —Дании, Швеции. Англии частных лиц. заточающихся торговлей или иных, при посредстве коих российские консулы в Германии и Австро-Венгрии могли бы передавать в Россию важные военно-политические сведения телеграммами, изложенными условным языком”.

“Протокол совещания” был утвержден царем[177].

Несмотря на признанную совещанием важность координации на государственном уровне разведывательной деятельности различных ведомств, системы контроля за выполнением принятых решений создано не было и положения “Протокола...” остались на уровне рекомендаций.

Ведение тайной агентурной разведки, хотя на это и выделялись специальные средства, не являлось обязательным для российских дипломатов за границей, а предоставлялось “на их усмотрение”, что порождало пассивное отношение к делу разведки со стороны большинства сотрудников министерства. Кроме того, сказывалась трудность квалифицированного отслеживания состояния иностранных вооруженных сил, учитывая их уровень развития в конце XIX — начале XX вв., людьми далекими от воинской службы. Немногочисленная негласная агентура МИД из числа иностранцев состояла в основном из так называемых “доброжелателей”, то есть лиц, предлагавших свои, зачастую одноразовые, конфиденциальные услуги российским представителям. В этой связи, поступавшая в Военное министерство через МИД информация военного характера чаще всего была получена случайно или попутно.