Военная разведка России от Рюрика до Николая II. Книга 1 - [18]

 — Агенты в земче нейтральной могут быть нейтральные подданные, и меющие знакомства и связи, и по оным, ичи за деньги снабжаемые аттестатами. паспортами и маршрутами, для переездов нужными Они могут быть равным образом бургомистры, инспекторы таможен и проч

 — Агенты в земле неприятельской могут быть лазутчики, в оную отправляемые и постоянно там остающиеся, или монахи, продавцы, публичные девки, чекари и писцы, или мелкие чиновники, в неприятельской службе находящиеся”[59].

Стратегическая разведка в функции Высшей воинской полиции не вошла, а разведывательная деятельность велась только в интересах действующей армии. Исторический интерес здесь представляет то, что с созданием Высшей воинской полиции впервые в русской армии произошло совмещение разведывательных и контрразведывательных функций в одном органе, который, однако, получил свое организационное оформление лишь в одной из трех армий — Первой.

В течение всего периода боевых действий Высшая воинская полиция организовывала решение как разведывательных, так и контрразведывательных задач, но после войны и проведенной в 1815 году реорганизации она тоже прекратила свое существование. Несколько последующих попыток совмещения разведывательных и контрразведыватсль-ных функций в каком-то органе вооруженных сил России также оказались нежизнеспособными.

12 (24) декабря 1815 года после победоносного окончания Отечественной войны и в связи с переходом армии к штатам мирного времени система центрального военного управления еще раз подверглась преобразованиям, что выразилось в учреждении нового высшего органа военного управления — Главного Штаба Его Императорского Величества, в состав которого вошло и Военное министерство. “Сбор статистических и военных сведений об иностранных государствах” по новой организации вменялся в обязанность Первого отделения канцелярии Управления генерал-квартирмейстера (Приложение 5), которое было образовано “строго на основании Учреждения о Большой действующей армии”[60].

В 1818 году ставший уже начальником Главного штаба князь П.М. Волконский возложил на офицеров Управления генерал-квартирмейстера задачу по составлению первого в России табельного отчетно-информационного разведывательного документа “Общего свода всех сведений о военных силах европейских государств” (прообраза более поздних “Разведывательных сводок”—Примеч. авт.) “Свод...” этот должен был “заключать в себе две главные рубрики: крепости и войска”[61].

С целью сбора необходимой для составления указанного документа информации несколько офицеров были посланы за границу. Так, к русскому посольству в Баварии был прикомандирован поручик Виль-боа, а к посольству в Париже — полковник Бутурлин Ряд офицеров направился под прикрытием различных дипломатических поручений на Восток — в Хиву и Бухару. Тем самым было положено начало привлечения квартирмейстерских чинов к “дипломатическим занятиям”, что предопределило в последующем назначение офицеров Генерального штаба в состав зарубежных дипломатических миссий в качестве официальных представителей — агентов — военного ведомства. Однако подобные командировки не носили регулярного характера и явились на деле не правилом, а лишь исключением. В силу этого, работа по составлению “Общего свода всех сведений о военных силах европейских государств” так и не была завершена.

Задачи по добыванию военной и военно-технической информации сотрудниками зарубежных представительств России после получения “Высочайшего соизволения” формулировались Военным министерством и через Министерство иностранных дел доводились до соответствующих исполнителей. Так, в ноябре 1831 года по представлению товарища начальника Главного штаба А.И. Чернышева, российское посольство в Лондоне получило директиву “собрать самые точные и верные сведения о только что изобретенном в Англии новом ружье, заметно превзошедшем, по имевшимся в России сведениям, уже существовавшие в европейских армиях, и добыть, если представится возможность, его образцы”[62].

Одновременно всем российским представительствам за границей было предписано обращать особое внимание на все появляющиеся в странах их пребывания изобретения, открытия и совершенствования “как по части военной, так и вообще по части мануфактур и промышленности” и немедленно “доставлять об оных подробные сведения”[63].

Подобные указания не вызывали особого энтузиазма у чиновников МИД и у его руководства. В феврале 1832 года министр иностранных дел К.В. Нессельроде, ссылаясь на загруженность сотрудников дипломатических представительств политическими делами и полное отсутствие у них подготовки в научно-технической области, предложил подключить к разведывательной работе по добыванию сведений “по части мануфактур и промышленности” заграничных представителей Министерства финансов. Нессельроде даже выдвинул две конкретные кандидатуры: находившегося во Франции коллежского советника Мейсн-дорфа и работавшего в Германии действительного статского советника Фабера[64]. Министерство финансов поддержало предложение Нессельроде. Был выработан целый перечень вопросов и после утверждения у Николая I направлен Фаберу.