Водяные знаки - [4]

И намывает в лужах много сора.

Он пахнет небом, ухарь, вертопрах,

Переселяясь из высоких далей

И прибивая паданки в садах,

Он знает, что внизу его не ждали.

Но роз благоуханная пора

Его цветеньем манит благодатным,

И он кропит их венчики с утра,

Встречаясь с обожаньем ароматным.

Да, розы в дождь сияют красотой!

Целуя влагу алыми губами,

Они роднятся с синей высотой,

Что за шипы цепляется краями.

А за дождём белеет пелена

Пологих гор, и дальше — только ветер.

Его бежит за тучами волна,

И мир под ним сверкает, чист и светел…

«Садилась солнца половина…»

Садилась солнца половина,

Под тучей спрятав медный бок.

Горела медью полонина,

Тянулся ветер на восток.

Простор страдал одышкой пряной

И сливы дикие ронял,

На травы вечер падал пьяный

Под спуд листвяных одеял.

На виноградник свет ложился

Прощальным радостным мазком,

И птичий голос нежно лился,

И пахло мёдом и вином.

«Террариум страстей к действительности глух…»

Террариум страстей к действительности глух.

Как цепок взор судьбы за стёклами разлада!

Летит моя душа над памятью, как пух,

Ей больше ничего из прошлого не надо.

Там, в призрачной дали, растаял чей-то смех, —

Злорадства не снести родному поголовью…

Что ж, кажется, и я развеюсь без помех,

Довольствуясь вполне лишь волей, да любовью.

Открыт ветрам простор широкий и святой,

Внизу бежит река, вверху над крышей — аист.

Со старых гор закат струится золотой

И я сама к себе испытываю зависть.

Кивают мне цветы и терпкая полынь,

Цепляют за подол кусты чертополоха,

А месяц молодой на бархатную синь

Насыпал из рожка блескучего гороха.

Волынки голос пьян, он, медленно-тягуч,

От Вырбицы плывёт на лодочке воздушной,

Свой в летнем вечеру обыгрывая ключ,

Дыханью ветерка неспешного послушный.

Ничто не тяготит разнежившихся дум,

И непривычный штиль не предвещает бури.

Уляжется за мной и оборвётся шум,

И лишь вода в реке со мной побалагурит.

Назавтра снова день и, может быть, дожди,

Я разожгу огонь не для тепла — для счастья,

Что, верится, споёт волынкою в груди,

Попавшись и в мои бесхитростные снасти.

«Я всю жизнь сторонилась симметрии, нет в ней искусства…»

Я всю жизнь сторонилась симметрии, нет в ней искусства,

Есть лишь искус красивости, глаз услаждающий штамп.

Симметричность мышления — это продуманность чувства,

А любовь — непорочная дева, не женщина — вамп.

У любви серафимы живут над крыльцом под застрехой,

Ей на косы в ночи переносят огни светляки.

Для любви все сердца, словно воск, но не станет потехой

Чьё-то сердце в огонь опрокинуть иль в недра тоски.

У любви всё открыто, распахнуты настежь оконца,

Ей хитрить ни к чему, ей противна искусственность слов…

Потому так нечаянна радость — влюбиться под солнцем,

Где давно от симметрии денег страдает любовь.

Но не всем этот дар драгоценнее кажется злата,

Продаётся эрзац, как телесная тень волшебства…

А любовь, как и Бог, на земле не бывает богата,

Вырастая из крови людской, будто в небе трава.

«Директория чувства — несметная область сомнений…»

Директория чувства — несметная область сомнений,

Переменчивый азимут света и робкая власть

Над таинственной сутью любви, над попыткой явлений

В ограниченный круг бытия, отражаясь, попасть.

Что же делать, когда невозможность смиряет желанья,

Воздух правды бывает и солон, и остро-колюч.

Всё короче минуты, и тени длинней расстоянья

Между ложью и сердцем, чей голос чуть слышный горюч.

Словно сучья сухие впиваются в душу ответы

На простые вопросы, а сложных — не стоит труда

Задавать, если эхо несчастья заблудится где-то

И с порожистой кручи судьбы утечёт, как вода.

Ты мне просто поверь, я в свободу ныряю без страха.

Здесь условностей нет, всё понятно, как абрисы гор.

Может быть, я найду голове своей новую плаху,

Но любить тебя буду, как тысяча любит сестёр!

«Ночная птица крикнула негромко…»

Ночная птица крикнула негромко,

Со старой груши оборвался плод,

Погасла света тонкая каёмка

И, кажется, — весь мир вот-вот уснёт.

Но он звучит легко, освобождённо,

Из жара дня в прохладу погружён,

И ветерок порхает… окрылённо

В такт ветру кроной машет чёрный клён,

Пищат в мансарде радостные мыши,

Копытом бьёт цыганский сивый конь,

И сумрак белых стен тенями вышит,

И бабочка летит на мой огонь.

Зажжённый хворост манит разговором,

В камине места много для тепла…

И лишь моя душа с немым укором

Пеняет мне, мол, раньше не могла

Забыть про боль, что на сердце ложится

Могильным камнем? Посмотри во тьму!

Ты слышишь, как кричит ночная птица?

Она свободна! Больше никому

Не дай себя в силках запутать снова,

Судьба утрат сердечных не вернёт…

Ей вторю я — мне ничего иного

Не надо, пусть всё будет, как идёт.

Да, эта ночь укромная прекрасна,

В ней есть для дум божественный приют,

И верится, что с жизнью не напрасно

Я состязалась, оказавшись тут.

И верится, что счастье не отпустит,

Что воля разум вынесет из бед…

Но есть в ночи всегда немного грусти,

И не на всё она даёт ответ.

Романс с любовью

Объявлена любовь, — парадный выход сердца

Под перекрёстный блеск мерцающих огней.

Ах, мне бы на неё душою наглядеться

И перестать считать черёд счастливых дней.

Но, разменяв судьбу на горестные всхлипы,

Уже не увидать любви за пеленой

Потоков горьких слёз, что приходилось выпить,

Увы, не мне одной, увы, не мне одной…