Водяная магия - [33]

— Мы вынуждены соблюдать осторожность, — пояснила русалка. — Все из-за этих противных Книжных Людей, которых вы называете персонажами. Они живут в расставленных на полках книгах и то и дело норовят проникнуть на территорию нашего королевства. Я говорю, конечно, не о всех, а только об отрицательных персонажах, а их там, к сожалению, предостаточно. Особенно много хлопот с одной особой, которую зовут миссис Фэрчайлд — ох, до чего же вредная и склочная старуха! как вспомню о ней, так прямо мороз по коже, — а также с миссис Маркхэм, которая как никто другой умеет доставлять людям всякие неприятности. Там есть еще очень много разных личностей, которые считают себя очень хорошими, умными и полезными, но, пообщавшись с которыми пару минут, вы чувствуете, что еще немного, и вы умрете со скуки. Эти могут оказаться даже более опасными, чем откровенные Книжные Злодеи.

Разговаривая таким образом, они пересекли зеленую лужайку и теперь двигались по ровной широкой тропе, обсаженной с двух сторон аккуратно подстриженными живыми изгородями из самшита. То есть эти кусты выглядели как самшит, хотя на самом деле, когда Мэвис провела рукой по верхушке одного из них, она удивилась, встретив вместо привычных жестких веточек мягкие плети какой-то невиданной ею прежде разновидности морских водорослей.

— Я не понимаю, мы сейчас находимся в воде или нет? — спросила она, останавливаясь и недоуменно озираясь вокруг.

— Это зависит от того, что именно ты согласна считать водой. Человек не может дышать водой, ведь верно? Однако вы сейчас дышите. Стало быть, это не вода.

— Допустим, — не успокаивалась Мэвис. — Но вот эти водоросли, у которых нет жестких стеблей, на воздухе не могут стоять вертикально — так, как они растут на морком дне.

— А, ты это заметила? Молодец, — похвалила ее русалка. — Что ж, в таком случае здешнюю среду можно назвать водной, хотя и это определение будет не совсем верным.

— Ты как-то раз, когда мы еще были наверху, сказала, что живешь в воде и что тебе не терпится хорошенько промокнуть.

— Водяные Люди не отвечают за свои слова, когда они находятся в вашем сухопутном мире. Я уже об этом говорила, — напомнила русалка.

Тем временем они подошли к изящному коралловому мостику, перекинутому через широкий ручей, неторопливо и плавно несший под ним свои воды.

— Но если мы сечас находимся в воде, что же тогда это? — удивился Бернард, указывая на ручей.

— Это ручей, — коротко пояснила русалка.

— Ну да, я вижу, что это ручей, а что же тогда остальное?

— Остальное вода. Или воздух. Или то и другое вместе. Я не могу вам это объяснить, потому что и сама иногда путаюсь. А если бы даже я могла дать подробное объяснение, вы все равно бы ничего не поняли — настолько это все сложно. Лучше поспешим, иначе мы можем опоздать на банкет.

— А что вы делаете на своих банкетах? — поинтересовался Бернард.

— Едим, — просто ответила русалка.

— И пьете?

— И пьем.

— А как вы это делаете?

— Бесполезно ловить меня на слове, — улыбнулась русалка. — Так вы все равно не найдете разгадку. Да, мы пьем, и это все, что я могу вам сказать, а как мы это делаем? — она пожала плечами. — Это делается само собой.

По мере их продвижения вперед тропа расширялась и наконец превратилась в большую аллею, завершавшуюся великолепной, отделанной перламутром верандой, позади которой раскинулся удивительный сад — чтобы только приблизительно представить себе всю его прелесть, вам потребуется провести не меньше года, перебирая книги по садоводству, а также картины, фотографии и описания всех лучших садов и парков мира. Как это, однако, ни странно, позднее, вспоминая сад подводной страны, дети никогда не могли прийти к согласию относительно разных деталей его облика: формы кустов и деревьев, направления аллей, размеров цветочных клумб, красок, запахов — то есть практически всего, о чем бы ни заходил разговор. В одном только они были полностью единодушны: на всем свете нет и не может быть сада прекраснее этого.

Вдали за дереьями виднелись сверкающие купола и высокие башни города; с той стороны доносились звуки музыки — они были так слабы, что дети сперва сколько ни напрягали слух, не могли разобрать мелодии. Однако, пройдя еще сотню-другую шагов, они вдруг отчетливо ее услышали — стоит ли говорить о том, что эта мелодия показалась им прекраснейшей мелодией на свете.

— Вот это я понимаю! — впервые за долгое время подал голос Руби. — Вот это инструмент! Звучит навроде арфы, только гораздо приятнее.

— Сейчас вы будете удостоены чести, — сообщила русалка. — Так что приготовьтесь.

— Спасибо, — вежливо отозвались дети, и никто из них не решился задать вертевшийся у каждого на языке простой вопрос: «А что это значит?» В конце концов его все же задал Рубен, который, как и следовало ожидать, оказался наименее щепетильным.

— Это значит, что вы будете удостоены официальной овации, — ответила русалка.

— Тут что-то связано с яйцами, — сказала Кэтлин. — Я знаю, я слышала, как об этом говорил папа. Вот только я не поняла, что с ними делают — то ли взбивают, то ли катают… А, может быть, их кидают?

— Кидают обычно тухлые яйца, — со знанием дела заметил Циркач. Все невольно содрогнулись.