Воды спят - [10]

Те, кто вместе с Радишей находился в зале собраний, не выглядели ни счастливыми, ни даже довольными. Чисто автоматически взгляд сосредоточивался прежде всего на Протекторе. Душелов выглядела как всегда — лишь отчасти напоминая человека, но все же с элементом чувственности, вся в черной коже, черной маске, черном шлеме и черных кожаных перчатках. Она расположилась немного слева и позади Радиши, в тени. Ей не требовалось выставлять себя на первый план, и без того было ясно, кто тут принимает окончательные решения. Не проходило ни дня, ни часа, чтобы Радиша не обнаруживала еще какую-нибудь причину, заставлявшую ее пожалеть о том, что она поставила себя в зависимость от Душелова. Цена, которую ей приходилось платить за нарушение обещания, данного Черному Отряду, стала уже почти невыносимой. Несомненно, сдержи она свое обещание, и это оказалось бы для нее гораздо менее болезненным. Ничего худшего с ней уже не могло произойти — после того, как она помогла Капитану, а заодно и своему брату, найти дорогу в Хатовар.

С обеих сторон от Радиши на расстоянии пятнадцати футов лицом друг к другу за пюпитрами стояли писцы, которые прикладывали титанические усилия, чтобы успеть записать все, что здесь говорилось. Это делалось во избежание того, что случилось однажды, когда уже после заседания Тайного Совета возникли разногласия по поводу трактовки принятого решения. Одна группа писцов обслуживала Радишу, другая — Душелова.

Перед женщинами стоял стол двенадцати футов на четыре. За его необозримым пространством почти терялись четверо мужчин. На левом конце сидел Лозан Лебедь. Его когда-то чудесные золотые волосы поседели, истончились, а на макушке почти совсем вылезли. Лебедь был здесь чужаком. Лебедь представлял собой комок нервов. Лебедь занимался делом, которое было ему не по душе, но от которого он не мог отказаться. Лебедь — уже не в первый раз в своей жизни — скакал верхом на тигре.

Лозан Лебедь был главой Серых. В глазах простых людей. На самом деле никаким «главой» он не был. Если он открывал рот, то лишь для того, чтобы озвучить мысли Душелова. Ненависть народа, в полной мере заслуженная Протектором, вместо этого обращалась против Лебедя.

Вместе с Лебедем сидели три старших жреца, обязанные своим положением милости Протектора и потому готовые «вилять хвостами» по первому ее зову. Маленькие людишки в большом деле. Их присутствие на Совете было лишь вопросом проформы. Они не принимали участия ни в каких значительных дебатах, но могли получать инструкции. Их функция состояла в том, чтобы соглашаться и поддерживать Душелова, если ей случалось говорить. Показательно, что все трое представляли культ Гунни. Хотя Протектор добивалась исполнения своей воли с помощью Серых, Шадар не имели голоса в Совете. И веднаиты тоже. Последних было слишком мало, что не мешало им неустанно возмущаться поведением Душелова, поскольку, с их точки зрения, она присвоила себе многое из того, что присуще только Богу. Ведна была безнадежно монотеистична и упрямо держалась за это.

Глубоко внутри, под обволакивающей его пеленой страха, Лебедь был хорошим человеком. При малейшей возможности он говорил за Шадар.

Позади большого стояли два стола поменьше, за которыми, тем не менее, расположились персоны более значительные. Они восседали на высоких стульях и смотрели на всех сверху вниз, точно пара тощих старых грифов. Оба в свое время предвосхитили приход Протектора, которой пока не удавалось найти подходящего предлога для того, чтобы от них избавиться, хотя они частенько ее раздражали.

По правую руку от нее сидел Генерал-инспектор Протоколов, Чандра Гокхейл. Судя по титулу, его роль сводилась к фиксации и прославлению, но на самом деле все обстояло совсем иначе. Он контролировал финансы и большую часть общественных работ. Старый, лысый, худой, как змея, и вдвое более подлый. Своему назначению он был обязан отцу Радиши. До самых последних дней войны с Хозяевами Теней его роль была крайне незначительной. Именно война стала причиной того, что значение и самой его должности, и его личное влияние существенно расширились. И вдобавок Чандра Гокхейл всегда был готов прибрать к рукам любой, хотя бы незначительный клочок бюрократической власти, до которого смог дотянуться. Он был стойким приверженцем Радиши и непоколебимым врагом Черного Отряда. Что не помешало бы ему, с учетом «ласочьей» натуры, в мгновение ока поменять свои приоритеты, если бы выяснилось, что это повлечет за собой значительные преимущества.

Человек за столом слева был в каком-то смысле еще хуже. Арджуна Друпада, жрец культа Рави-Лемна, не имеющий даже представления о том, что такое братская любовь. Он носил официальный титул Пурохита, что означает, более или менее точно, Княжеский Капеллан. На самом же деле именно он был истинным голосом жречества. Выполняя их волю, он вступил в альянс с Радишей в то время, когда она готова была пойти на любые отчаянные уступки, лишь бы обрести поддержку. Подобно Гокхейлу, Друпада интересовался не столько благом Таглиоса, сколько борьбой за власть и прочими политическими играми. Но абсолютно циничным манипулятором он не был. Его частые нравственные увещевания заставляли Протектора вздергивать нос даже чаще, чем постоянные увертки и протесты Генерал-инспектора, который жалел денег на все. Внешне Друпада был знаменит копной буйных седых волос, напоминающей развороченный стог сена, — им явно требовался хороший гребень, а их владелец, похоже, забыл, что это такое.