Воды Клайда - [20]

Шрифт
Интервал

Отважный мой герой.
Чарли мой любимый, любимый, любимый,
Чарли мой любимый, отважный мой герой!

Вербовщик

Балагур-вербовщик сладко поет,
Парней подбивает податься на флот:
«Ты что, парень, смотришь, как не родной?
Нацарапай имя — и поехали со мной!
Здесь ты околеешь, говорю любя:
Хозяин работой заездит тебя.
Ты ломишь как лошадь зимой и весной.
Нацарапай имя — и поехали со мной.
Здесь ты надрываешь жилы в борозде,
А после хлебаешь овсянку на воде,
От кислого пива ты ходишь шальной.
Нацарапай имя — и поехали со мной.
У тебя невеста? Парень, ты влип!
Тебя обвенчают, и вовсе ты погиб.
Тебе еще рано вожжаться с женой.
Нацарапай имя — и поехали со мной!»

Гренландские китобои

С трубой в руке капитан стоит,
Глаза его как лед.
«Спускайте шлюпку, справа по носу кит!
Все на весла — и вперед, друзья,
Все на весла — и вперед!»
Гарпун свистит, и бежит канат,
Молотит кит хвостом,
И тонут трое наших лучших ребят,
И ныряют за китом, друзья,
И ныряют за китом.
С трубой в руке капитан стоит,
Жалеет он кита,
А тех матросов, что убил этот кит,
Не жалеет ни черта, друзья,
Не жалеет ни черта.
Гренландский край — нелюдимый край,
Там зелень не растет,
Снега и льдины, хоть совсем пропадай,
И морозы круглый год, друзья,
И морозы круглый год.

Русалка

Мы плыли в море день за днем
При свежем ветерке.
Увидали, как во сне, мы русалку на волне
С гребешком и ясным зеркальцем в руке.
Сказал наш старый капитан,
Качая головой:
«Пусть не ждет меня жена, будет жить она одна,
Суждено ей этой ночью стать вдовой».
Ответил юнга молодой:
«Томит меня тоска,
У меня седая мать, видно, горько ей рыдать,
Из-за моря не дождаться ей сынка».
У нас у всех одна судьба,
Мы крепко спим на дне.
Даже полная луна нам отсюда не видна,
В этой темной и холодной глубине.

Я ветреной девчонкой была

Я ветреной девчонкой была,
Я пела веселее щегла,
А нынче моя песня горька,
Стала я женой соседа-бедняка.
Качаю колыбель дотемна,
Весь свет мне заслонила она,
А к вечеру немеет рука.
Стала я женой соседа-бедняка.
В ботинки натекает вода,
Мне нечего надеть в холода,
Я сытного не знаю куска.
Стала я женой соседа-бедняка.

Серебряный парус

Я в роще бродила сама не своя,
Я в роще бродила сама не своя,
Печально глядела, печально глядела,
Печально глядела на волны ручья.
Ах, было нас двое, теперь я одна,
Ах, было нас двое, теперь я одна,
Любил он — лукавил, уехал — оставил,
Уехал — оставил на все времена.
Всю ночь до рассвета лежу я в тоске,
Всю ночь до рассвета лежу я в тоске,
И слезы ручьями, и слезы ручьями,
И слезы ручьями текут по щеке.
Поставлю я парус серебряный мой,
Поставлю я парус серебряный мой,
Пусть милый рыдает, пускай ожидает,
Пускай ожидает подругу домой.

Корзинка яиц

Утром спозаранку встретил я крестьянку,
Крестьянку встретил я в лесу.
«У вас корзинка, видно, с рынка,
А ну давайте поднесу».
«Там лежат яички из-под птички,
Сударь, вы им воздайте честь.
Лучше угоститься, чем зря поститься,
Берите даром все, что есть».
В маленькой деревне сели мы в харчевне,
За столик сели у дверей.
«Привет, хозяйка, выпить дай-ка,
Да жарь яичницу скорей!»
И пошли тут шутки, прибаутки,
Всех я смешил и пел шутя.
Слышу вдруг — заминка: пищит корзинка!
Открыл ее, а там дитя.
«Помнишь ли о Пегги, о дожде и снеге,
О том, как вел меня домой?
Мы в этом зале танцевали,
А вот ребенок твой и мой».
«Я теперь узнаю, дорогая,
Это лицо из сотни лиц.
Выпью я с любовью твое здоровье,
Но больше я не ем яиц».

Холодная роса

Был хорошим я ткачом,
Не грустил я ни о чем,
Холостяк из холостяков.
А с девчонкой был несмел
И шептать ей не умел
Этих самых пустяков.
Мы встречали вместе ранний час
И поздние часы,
Но, куда девалась прыть,
Я не смел ее укрыть
От холодной, от ночной росы.
Ночь осенняя была,
И ко мне она пришла
Самой поздней глухой порой.
Выла буря за окном,
Все ходило ходуном,
Выползал туман сырой.
И была влажна ее рука
И прядь ее косы.
Я к себе ее привлек,
Я укрыл ее как мог
От холодной, от ночной росы.
Я теперь не одинок,
У меня растет сынок,
На работу я с ним хожу.
Нежный свет любимых глаз
Вспоминаю каждый раз,
Как в глаза его гляжу.
Вспоминаю счастье прежних дней,
Те долгие часы,
Когда счастлив я бывал
И подругу укрывал
От холодной, от ночной росы.

Еще от автора Фольклор
Полное собрание баллад о Робин Гуде

Сорок баллад о Робин Гуде в классических и новых переводах с иллюстрациями Максима Кантора.В формате pdf A4 сохранен издательский дизайн.


Армянские легенды

Армянские легенды восходят к древнейшим мифам человечества. Свое происхождение армяне возводят к одному из внуков Ноя, а древнегреческие историки подтверждают, что фессалийский воин Арменос был участником похода аргонавтов. Так, от простого к сложному, от мифа к сказке и снова к мифу формируется эта книга армянских легенд. Древнейшие библейские, античные и христианские мифы легли в основу целого пласта легенд и сказаний, которые предстанут перед читателем в этой удивительной книге. В ней связаны воедино историко-познавательные и поэтико-фантастические данные.


Армянские притчи

Притчей принято называть некий специфический короткий назидательный рассказ, который в иносказательной форме, заключает в себе нравственное поучение. Как жанр притча восходит к библейским временам, она стала древнейшим учебником человеческой морали и одновременно морально нравственным «решебником» общечеловеческих проблем. Книга армянских притч вобрала в себя сконцентрированную мудрость народа, которая свет специфического мировоззрения горцев пропустила сквозь призму христианства. Такова притча о «Царе, племяннике и наибе», оканчивающаяся вполне библейской моралью.


Непечатный фольклор

Представленные в этой книге стихи, считалки, дразнилки, поддевки, подколы, скороговорки, пословицы и частушки хорошо знакомы очень многим жителям России. Хотя их не печатали в книгах и журналах, они присутствовали, жили в самом языке, будучи важными элементом отечественной культуры. Непечатный фольклор, так же как и печатный, помогает в общении, в обучении, в выражении мыслей и эмоций. В зависимости от ситуации, люди используют то печатный, то непечатный фольклор, то одновременно элементы обоих. Непечатный фольклор, как и печатный, живет своей жизнью – меняется, развивается: что-то уходит из языка, а что-то наоборот в него приходит.


Армянские басни

Выдающийся советский историк и кавказовед Иосиф Абгарович Орбели (1887-1968) писал: Невозможно правильно воспринять оптимизм и вечное стремление к самоутверждению, присущее армянскому народу, не зная истоков этого мировоззрения, которое сопровождало армян во все времена их истории, помогало бороться против превратностей судьбы, упорно ковать свое счастье. Поэтому книга армянские басни станет настольной у каждого, желающего прикоснуться, приобщиться к истокам армянской национальной культуры. Армянские басни очаровали И.


Армянские предания

Часть преданий, помещенных в этой электронной книге, связана с историей христианства в Армении – первой стране, принявшей эту религию как государственную. Это предание неразрывно связано с именем и деяниями вполне исторического лица, царя Тиридата (Трдат III Великий), который из фанатически преданного язычеству деспота, поддавшись воздействию примера кротости, незлобивости и слову святого Григория и святых дев Рипсиме и Гаянэ, стал истинным христианином и законодательно ввел в стране христианство (в 301 г.