Водка - [41]

Шрифт
Интервал

Короче, я пил. А поскольку комплекция и биохимия позволяли делать это без особых последствий - хмелел я медленно, набравшийся был безопасен себе и окружающим, «просто засыпал», в похмельной реанимации, как правило, не нуждался, - то пил я много, часто и с удовольствием.

***

Я пропускаю ту часть, которую обычно не любят слушать - «почему завязал». Будем считать, что это неважно. Потому что всякое приведение резонов в такой ситуации будет выглядеть впариванием и агитацией, а я этого не хочу. Мне не интересно агитировать за здоровый образ жизни, даже если я сам его веду. Вот уж что не ко мне.

Впрочем, советы как раз-таки будут. Для тех, кто по любым каким-то своим причинам считает нужным завязать на достаточно долгое время.

Это на моей же родной шкуре проверено, имею право, да и интересно же, небось, как эти уроды доходят до такой жизни. Впрочем, не только на моей - как раз в этот период жизни несколько моих знакомых по разным причинам тоже завязывали с этим делом, так что есть возможность сравнить.

Ну что ж. Слушайте, как оно бывает.

Первое. Если вы решили завязать, ни в коем случае не нужно делать двух вещей. Во-первых, пытаться это сделать «сразу, как решили». Типа взяли последнюю водку из холодильника и вылили ее в раковину, «мешая со слезами». То есть сделать-то так можете, но толку никакого от этого не образуется.

С другой стороны, бесконечно переносить время начала процесса тоже нельзя. Потому что оно будет переноситься именно что бесконечно.

А надо так. В зависимости от того, насколько алкоголен ваш образ жизни, нужно назначить точную, но далеко отстоящую дату. Лучше всего - дней через тридцать. Дата должна быть, повторяю, точной. За это время можно и нужно подготовиться.

Подготовка состоит в следующем. Нужно свыкнуться с мыслью, что «все, шабаш». И что с каждым днем вы все ближе к тому моменту, когда рюмочки придется убрать на антресоли, ага. Лучше всего вести дневник, отмечая даты - ну как обычно ведут его, ожидая чего-то хорошего. Правда, это не тот случай, но все-таки.

Хорошо, если дата отказа придется на какой-нибудь праздник, традиционно алкогольный. Когда «есть привычная схема» - ее особенно удобно ломать. У меня это был Новый год - оказалось очень удобно.

Как согласно утверждают все бросавшие, и я тоже, первые дни обычно проходят легко - и даже, я бы сказал, светло. Ну да, ты не пьешь, и даже не чувствуешь особой тяги. Да, иногда вспоминается что-то, но не более того. Гуляешь себе как птичка - и кажется, «а чего».

Херовато становится где-то через неделю.

У разных людей это проявляется «с разными нюансами». Что касается меня, то больше всего это было похоже на постепенное выкручивание ручки, отвечающей за интенсивность красок-звуков-настроения. В какой-то момент начинаешь замечать, что мир вокруг потихоньку сиротеет, сереет, как-то сдает позиции. Все становится скучным, пресным, неинтересным - и при этом почему-то очень раздражает. Да, раздражает буквально все, любая мелочь цепляет, а сил почему-то нет ни на что. Ничего не хочется делать. «Ничего не хочу, ничего не желаю». И все ищешь, ищешь себе какое-то занятие, чтобы себя развлечь, чтобы отвлечься… и вдруг внезапно осознаешь, что все это время тебе просто хотелось выпить. «Вот так вот прямо и банально», ага-ага.

Тут есть выбор. Например, выпить и забить на тверезый образ жизни. Потому что водочка мстит за попытку изменить ей - и мстит изобретательно. Не знаю насчет статистики, но по личным впечатлениям могу сказать - именно у бросивших и не выдержавших вдруг начинаются всякие проблемы на «этой почве», даже если раньше их не было. Человек, всю жизнь спокойно добиравшийся к себе домой даже на бровях, после неудачной попытки соскочить с бутылки возвращается к себе, даже не очень набравшийся, «так, по-детски», - и вляпывается в драку, где ему ломают шею. Или другой, безобидный выпивоха, тоже попытался слезть, не смог - и вдруг во вспышке слепой ярости бросает камень в чужую машину, потом бежит, чудом избегает поимки и кары, и потом долго пытается понять, да что ж на него такое нашло. Или… тут разные бывали варианты. Так или иначе, водочка мстит.

Если же все-таки нет, то это «нет» нужно сказать себе очень ответственно. Нужно понять: тебе скверно, и будет еще хуже. Да, вот так надо себе и сказать. Не обманываясь. Да, скверно. Да, лучше не станет. Будет только хуже. «И я сам все это с собой проделываю». Напоминаю - я не касался ваших резонов, будем считать, что они серьезные. Такие, чтобы быть готовым посидеть заради них в неуютной вселенской заднице.

На самом деле сидеть в ней слишком долго не придется. Где-то недели через две я - к тому моменту уже столкнувшийся с абстиненцией и решивший, что «ну и черт бы с ней», - начал с удивлением замечать, что мне, в общем-то, совсем не так херово, как показалось сначала. В нависших тучах вдруг возникают какие-то просветы.

Эта ситуация мне запомнилась ну очень хорошо. Я, сгорбленный и угрюмый, шел по улице, привычно сознавая, чего мне не хватает для счастья - и столь же привычно убеждая себя, что такого счастья мне даром не надо. Потом зазвонил мобильник и выяснилось, что меня срочно ждут в одном месте. К собственному удивлению, я оказался там довольно быстро. Все дела тоже происходили с какой-то подозрительной легкостью. Мне сделали комплимент из серии «хорошо выглядишь» - не совсем дежурный. Когда я вышел на улицу, то с крайним удивлением понял, что я себя хорошо чувствую. Нет, не так - хар-ра-шо. Правда, как только я это понял, абстиненция навалилась с удвоенной силой.


Еще от автора Дмитрий Львович Быков
Июнь

Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…


Истребитель

«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.


Орфография

Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.


Орден куртуазных маньеристов

Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».


Девочка со спичками дает прикурить

Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.


Борис Пастернак

Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.


Рекомендуем почитать
«И дольше века длится век…»

Николай Афанасьевич Сотников (1900–1978) прожил большую и творчески насыщенную жизнь. Издательский редактор, газетный журналист, редактор и киносценарист киностудии «Леннаучфильм», ответственный секретарь Совета по драматургии Союза писателей России – все эти должности обогатили творческий опыт писателя, расширили диапазон его творческих интересов. В жизни ему посчастливилось знать выдающихся деятелей литературы, искусства и науки, поведать о них современным читателям и зрителям.Данный мемориальный сборник представляет из себя как бы книги в одной книге: это документальные повествования о знаменитом французском шансонье Пьере Дегейтере, о династии дрессировщиков Дуровых, о выдающемся учёном Н.


Алтарь без божества

Животворящей святыней назвал А.С. Пушкин два чувства, столь близкие русскому человеку – «любовь к родному пепелищу, любовь к отеческим гробам». Отсутствие этих чувств, пренебрежение ими лишает человека самостояния и самосознания. И чтобы не делал он в этом бренном мире, какие бы усилия не прилагал к достижению поставленных целей – без этой любви к истокам своим, все превращается в сизифов труд, является суетой сует, становится, как ни страшно, алтарем без божества.Очерками из современной жизни страны, людей, рассказами о былом – эти мысли пытается своеобразно донести до читателей автор данной книги.


Русская жизнь-цитаты-май-2017

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Письмо писателей России (о русофобии)

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Наука и анархия

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Интервью с Уильямом Берроузом

Уильям Берроуз — каким он был и каким себя видел. Король и классик англоязычной альтернативной прозы — о себе, своем творчестве и своей жизни. Что вдохновляло его? Секс, политика, вечная «тень смерти», нависшая над каждым из нас? Или… что-то еще? Какие «мифы о Берроузе» правдивы, какие есть выдумка журналистов, а какие создатель сюрреалистической мифологии XX века сложил о себе сам? И… зачем? Перед вами — книга, в которой на эти и многие другие вопросы отвечает сам Уильям Берроуз — человек, который был способен рассказать о себе много большее, чем его кто-нибудь смел спросить.