Водка - [4]
***
Дело о жестоком обращении с ребенком в Краснодарском крае: «Подсудимый беспричинно оскорблял сына нецензурной бранью, устраивал скандалы, бил его кулаком». Вот так представишь и зажмуришься - пятилетнего - матом и кулаком? Наказание: десять тысяч рублей штрафу, родительские права на месте, семья сохранена. В Воронежской области - еще круче: отец-алкоголик, неоднократно избивавший маленьких дочерей, выгонявший их босыми на снег, наказан штрафом в 2, 5 тысячи и 180 часами исправительных работ. Новая соцполитика, курс на «сохранение семьи любой ценой» заставляет задуматься о преимуществах социального сиротства (ранее невозможно было представить, что они есть).
Впрочем, есть и другие новости: жительница Омска осуждена на 6 лет колонии за избиение трехмесячной дочери. Но почему суды так гуманны именно к отцам? Пьющий и бьющий папка не то чтобы лучше, но привычнее пьющей и бьющей мамки?
***
«И быстрее, шибче воли поезд мчится в чистом поле»: с Савеловского вокзала наконец-то пустили скоростную электричку в Шереметьево. Первый же рейс с випами и журналистами на полпути остановился, 20 минут меняли электровоз. РЖД неубедительно оправдывается: это был не показательный рейс, а техническая обкатка, СМИ и блоги захлебываются детской радостью (власти обосрались, гы-гы), и это массовое злорадство, большое бугага по поводу не весть какого сбоя само по себе удивительно и загадочно.
***
Новая жизнь старого художественного материала, проект «Азбука»: известная художница-концептуалистка выкладывает из собачьих экскрементов буквы, а из букв, соответственно, слова, например, названия газет - «Культура», «Труд», «Правда» (привет советофилам), понятия - «Родина», «Истина». Женщина-творец анонсирует обращение к сакральненькому: собирается выложить слово «верю» и «верую» (ныне это называется борьбой с клерикализмом). Однако запланированные реакции - в спектре от рвоты до проклятий - не спешат проявляться, опубликованные в Интернете фотографии вызывают у большинства читателей лишь зевотную тоску. Единственное, что любопытно, - собирательская деятельность художницы: как подбирает, как сортирует, подсушивает ли, размачивает ли. С уважением думаешь про высокий, жертвенный контемпорари-труд, его высокое гигиеническое назначение.
***
Пропускная система в учреждениях ужесточается, с другой стороны - как никогда сильна магия начальнического имени. Охранник важничает, на свет смотрит паспорт и удостоверение, сверяет со списком в компьютере, внезапно вскакивает: «Так вы к Иван Иванычу, что же сразу не сказали?» К Семен Петровичу, значит, чуть ли не металлоискателями шарят, к Иван Иванычу - расстилают красный ковер. Жуткое дело эти деклассированные офицеры. Вспоминаются берберовские, газдановские герои - эмигранты-белопогонники, ставшие халдеями, лакеями, таксистами. Как странно - Советская армия повторяет судьбу Белой гвардии.
***
Попалась статистика: в Санкт-Петербурге проживают 660 тысяч детей и подростков до 18 лет (14,8 % населения города), а в 1991 году их было около 1 миллиона (22 %). Ну какие нацпроекты, какие сертификаты покроют эту яму?
***
Идеальный посетитель государственных присутствий нигде не работает и обладает, помимо избытка свободного времени, автомобилем и крепким здоровьем. Где они водятся? В России уже почти полтора миллиона чиновников (не считая силовиков) - почти столько же, сколько учителей, и чем их больше, тем более тяжким физическим трудом становится получение простой справки. Чиновница обносит товарок клиентом, как горячим за столом, - и не корысти для, но занятости ради.
***
Такса в муленружевской атласной юбочке: ряженый штиблет. «Течем», - сообщает благостная хозяйка голосом, которым обычно сообщают о рождении долгожданных внуков. «А вязать?» - «Никогда! Мы не будем, не собираемся! Это гадко, гадко!» Догадываюсь, что это такса - «чайлдфри», прогрессивно-актуально-трендовая сучка, такса-идея. Но тогда что-то должно быть взамен - карьера, творчество, супружеское счастие? Хозяйка зовет ее «девочка», но я почти уверена, что по паспорту она Меджи.
***
Бурно обсуждается инициатива Госдумы по введению комендантского часа (22.00 - 6.00) для детей до 16 лет. Расклад мнений ожидаем: родители подростков относятся одобрительно либо лояльно, молодые люди 20-25 лет многословно негодуют по поводу бесцеремонного вмешательства государства в частную жизнь детей (которых у них нет). Это очень показательно для «первого непоротого»: пламенные розыски тоталитаризма - словно они пытаются добрать каких-то очень важных и питательных эмоций, которых были лишены в юности.
***
Жлобство и жадность особенно заметны в мажорных заведениях. К вечеру в супермаркете смешивают заветрившийся, потемневший фарш со свежим, - так и лежит эта полосатая масса, розово-коричневая. На отчаянный вопрос: «Для чего?» девушка отвечает, опустив глаза: «Приказано».
***
Стою на остановке. Девушка ловит машину: Таганка, бесплатно, извините, денег нет! Девушка хорошенькая, строгого вида, у нее, похоже, и вправду нет денег. Три или четыре машины уезжают, отъезжает и пятая, но дает задний ход. Раскрывается дверца:
Новый роман Дмитрия Быкова — как всегда, яркий эксперимент. Три разные истории объединены временем и местом. Конец тридцатых и середина 1941-го. Студенты ИФЛИ, возвращение из эмиграции, безумный филолог, который решил, что нашел способ влиять текстом на главные решения в стране. В воздухе разлито предчувствие войны, которую и боятся, и торопят герои романа. Им кажется, она разрубит все узлы…
«Истребитель» – роман о советских летчиках, «соколах Сталина». Они пересекали Северный полюс, торили воздушные тропы в Америку. Их жизнь – метафора преодоления во имя высшей цели, доверия народа и вождя. Дмитрий Быков попытался заглянуть по ту сторону идеологии, понять, что за сила управляла советской историей. Слово «истребитель» в романе – многозначное. В тридцатые годы в СССР каждый представитель «новой нации» одновременно мог быть и истребителем, и истребляемым – в зависимости от обстоятельств. Многие сюжетные повороты романа, рассказывающие о подвигах в небе и подковерных сражениях в инстанциях, хорошо иллюстрируют эту главу нашей истории.
Дмитрий Быков снова удивляет читателей: он написал авантюрный роман, взяв за основу событие, казалось бы, «академическое» — реформу русской орфографии в 1918 году. Роман весь пронизан литературной игрой и одновременно очень серьезен; в нем кипят страсти и ставятся «проклятые вопросы»; действие происходит то в Петрограде, то в Крыму сразу после революции или… сейчас? Словом, «Орфография» — веселое и грустное повествование о злоключениях русской интеллигенции в XX столетии…Номинант шорт-листа Российской национальной литературной премии «Национальный Бестселлер» 2003 года.
Орден куртуазных маньеристов создан в конце 1988 года Великим Магистром Вадимом Степанцевым, Великим Приором Андреем Добрыниным, Командором Дмитрием Быковым (вышел из Ордена в 1992 году), Архикардиналом Виктором Пеленягрэ (исключён в 2001 году по обвинению в плагиате), Великим Канцлером Александром Севастьяновым. Позднее в состав Ордена вошли Александр Скиба, Александр Тенишев, Александр Вулых. Согласно манифесту Ордена, «куртуазный маньеризм ставит своей целью выразить торжествующий гедонизм в изощрённейших образцах словесности» с тем, чтобы искусство поэзии было «возведено до высот восхитительной светской болтовни, каковой она была в салонах времён царствования Людовика-Солнце и позже, вплоть до печально знаменитой эпохи «вдовы» Робеспьера».
Неадаптированный рассказ популярного автора (более 3000 слов, с опорой на лексический минимум 2-го сертификационного уровня (В2)). Лексические и страноведческие комментарии, тестовые задания, ключи, словарь, иллюстрации.
Эта книга — о жизни, творчестве — и чудотворстве — одного из крупнейших русских поэтов XX пека Бориса Пастернака; объяснение в любви к герою и миру его поэзии. Автор не прослеживает скрупулезно изо дня в день путь своего героя, он пытается восстановить для себя и читателя внутреннюю жизнь Бориса Пастернака, столь насыщенную и трагедиями, и счастьем. Читатель оказывается сопричастным главным событиям жизни Пастернака, социально-историческим катастрофам, которые сопровождали его на всем пути, тем творческим связям и влияниям, явным и сокровенным, без которых немыслимо бытование всякого талантливого человека.
Сборник эссе, интервью, выступлений, писем и бесед с литераторами одного из самых читаемых современных американских писателей. Каждая книга Филипа Рота (1933-2018) в его долгой – с 1959 по 2010 год – писательской карьере не оставляла равнодушными ни читателей, ни критиков и почти неизменно отмечалась литературными наградами. В 2012 году Филип Рот отошел от сочинительства. В 2017 году он выпустил собственноручно составленный сборник публицистики, написанной за полвека с лишним – с I960 по 2014 год. Книга стала последним прижизненным изданием автора, его творческим завещанием и итогом размышлений о литературе и литературном труде.
Проблемой номер один для всех без исключения бывших республик СССР было преодоление последствий тоталитарного режима. И выбор формы правления, сделанный новыми независимыми государствами, в известной степени можно рассматривать как показатель готовности страны к расставанию с тоталитаризмом. Книга представляет собой совокупность «картинок некоторых реформ» в ряде республик бывшего СССР, где дается, в первую очередь, описание институциональных реформ судебной системы в переходный период. Выбор стран был обусловлен в том числе и наличием в высшей степени интересных материалов в виде страновых докладов и ответов респондентов на вопросы о судебных системах соответствующих государств, полученных от экспертов из Украины, Латвии, Болгарии и Польши в рамках реализации одного из проектов фонда ИНДЕМ.
Вопреки сложившимся представлениям, гласность и свободная полемика в отечественной истории последних двух столетий встречаются чаще, чем публичная немота, репрессии или пропаганда. Более того, гласность и публичность не раз становились триггерами серьезных реформ сверху. В то же время оптимистические ожидания от расширения сферы открытой общественной дискуссии чаще всего не оправдывались. Справедлив ли в таком случае вывод, что ставка на гласность в России обречена на поражение? Задача авторов книги – с опорой на теорию публичной сферы и публичности (Хабермас, Арендт, Фрейзер, Хархордин, Юрчак и др.) показать, как часто и по-разному в течение 200 лет в России сочетались гласность, глухота к политической речи и репрессии.
В рамках журналистского расследования разбираемся, что произошло с Алексеем Навальным в Сибири 20–22 августа 2020 года. Потому что там началась его 18-дневная кома, там ответы на все вопросы. В книге по часам расписана хроника спасения пациента А. А. Навального в омской больнице. Назван настоящий диагноз. Приведена формула вещества, найденного на теле пациента. Проанализирован политический диагноз отравления. Представлены свидетельства лечащих врачей о том, что к концу вторых суток лечения Навальный подавал признаки выхода из комы, но ему не дали прийти в сознание в России, вывезли в Германию, где его продержали еще больше двух недель в состоянии искусственной комы.
К сожалению не всем членам декабристоведческого сообщества удается достойно переходить из административного рабства в царство научной свободы. Вступая в полемику, люди подобные О.В. Эдельман ведут себя, как римские рабы в дни сатурналий (праздник, во время которого рабам было «все дозволено»). Подменяя критику идей площадной бранью, научные холопы отождествляют борьбу «по гамбургскому счету» с боями без правил.