Во все имперские. Том 3 - [24]

— Естественно, — кивнул я, потирая щеку, — Я вас поэтому и оскорбляю, баронесса, потому что это весело. Так что странный вопрос.

Но Головина уже демонстративно отвернулась от меня к принцессе.

— Такое бывает, — объяснила девушке Головина, — Слишком мощная аура часто может атаковать сама, если владелец пытается её подавить. Но вы сражались достойно, графиня, вы исполнили свой гейс.

— Спасибо, — потупилась принцесса под пристальным взглядом Головиной, которым можно были дыры в стенках сверлить, — Еще раз простите, что подожгла вас, баронесса. Я правда не хотела.

— Это всё хорошо, — счёл необходимым влезть Пушкин, — Но теперь, когда все прошли инициации, мы можем наконец начать делить нашу корону? Или проведём еще парочку магических ритуалов?

— Масонские ложи магов и существуют для ритуалов, — заметил я, — А не для делёжки корон. Но если тебе так неймётся — приступай. Я не против.

— Чего? — удивился Пушкин, — Мне приступать? Типа ты даёшь мне право лично поделить корону, как я хочу?

— Почему бы и нет? — пожал я плечами, — Давай, дели. Мне плевать. Я сегодня ночью уже побывал у оценщика. Корона стоит десять миллионов рублей. С покупателем сейчас ведутся переговоры, думаю, они займут пару дней. А потом мы продадим корону и получим деньги.

Эфиоп присвистнул:

— Ну ни фига себе. А покупатель не сорвётся?

— Не сорвется. А теперь пусть Пушкин делит, если ему так хочется.

— Ну… — Пушкин даже растерялся, — Нас же было пятеро, во время битвы в кабинете французского. Я, Чумновская, Головина, Нагибин и Шаманов. Так что предлагаю каждому по два миллиона. Так будет честно.

— Слышь, а я? — влез эфиоп.

— А ты в битве не участвовал, забыл? — вышел из себя Пушкин, — Может еще отвалим бабла Корень-Зрищину, который пытался нас убить?

— Так ты сам же пытался убить Нагибина и остальных, ты в кабинете французского против них дрался, — рассвирепел в ответ эфиоп, — У тебя память отшибло? Так я её тебе сейчас вправлю!

Эфиоп активировал свою желтую ауру, Пушкин — свою, угольно-черную.

Парни встали друг против друга и явно собрались устроить славный замес.

— Ты вообще нас сдал Огневичу, падла! — орал Пушкин.

— Давайте-давайте! — подбодрил я друзей, — Устройте мне нормальный мордобой, а то тут уже никому рожу не чистили целых пять минут. Непорядок.

— Ну так рассуди нас, Нагибин, — потребовал эфиоп.

Оба спорщика повернулись ко мне. Неплохо.

— Хм… — я хмыкнул чисто для порядка, на самом деле я, разумеется, уже давно решил, как делить корону, — Ну, в целом я согласен с вами обоими. Пушкин хорошо поделил. Но и Иясу нужно дать долю. Но сокращенную, поскольку он и правда нас сдал. Так что эфиоп получит полмиллиона, а все остальные, перечисленные Пушкиным, по миллиону девятьсот рублей.

Корень-Зрищин не получит ничего, всё верно. Но не потому, что он пытался нас тогда убить. А потому что сейчас Корень-Зрищину нужны от меня некоторые услуги. Так что будем считать, что его доля уйдёт в счёт погашения платы за эти услуги. Ну и самое главное — я отказываюсь от своей доли. В пользу графини дю Нор.

— Чего? — ахнул пораженный Пушкин, — Отказываешься от своей доли?

Иясу выругался по-эфиопски, потом неопределенно кивнул.

— Барон, я вам благодарна, но… — начала было принцесса.

— Никаких «но», — отрезал я, — Я реально отказываюсь от своей доли в вашу пользу. Уверен, что вам понадобятся деньги, если вы понимаете, о чём я. А теперь, если мы покончили с делёжкой, я поясню вам, что вам придётся сделать, чтобы отработать ваши миллионы.

— Отработать? — всплеснул руками Пушкин, — Так я и думал, опять…

— Не опять, а снова, — перебил я потомка поэта, — А ты думал, что просто так получишь почти два ляма, Пушкин? Нет, так не бывает. Корона не лично ваша, она нашей ложи. Как там называется наша ложа, Головина?

— Лицей-Восемь, — ответила баронесса, — Консервативные ложи обычно называют в честь места, с добавлением цифры. Сокращенно «L8», такие краткие варианты названий тоже используются.

— Вот именно, — подтвердил я, — И наша L8 создана не для того, чтобы поднять бабла на воровстве царских корон и разбежаться, Пушкин. Нет, у меня большие планы. Мы все тут из худых родов, и мы должны вернуть себе власть и влияние. Мы должны сделать наши кланы великими снова. Я лично намереваюсь подмять под себя Россию, если не весь мир. И использовать ложу в качестве механизма для этого.

Так что будьте полезны ложе, граф Пушкин, или проваливайте. Только знайте, что если останетесь — никто не будет знать ни в чём нужды. Это я придумал спереть корону, это я прикрыл нас всех перед Охранкой, это я договорился с покупателем, и я совершенно бесплатно повысил только что ранг, и вам, и всем остальным. Так что со мной никаких проблем не будет. Доверьтесь мне, Пушкин, и у вас будет не два миллиона, а все сто!

Моя речь, само собой, была обращена не только к жадному потомку поэта, но и ко всем остальным.

Когда я замолчал, на несколько секунд повисло молчание. Я пожал плечами и сел на какую-то коробку с театральным реквизитом, чтобы показать, что я всё сказал, а на остальное мне плевать.

— Барон прав, — неожиданно поддержала меня Головина, — Да. Я тоже всегда мечтала о сильной и влиятельной ложе. О власти. Не следует низводить масонские ложи до воровских шаек. Это оскорбляет саму магию! Да, я согласна с Нагибиным.