Это было не совсем так. Ей горько было осознавать, что Никандро использовал эту девушку. Пия крайне разочаровалась в нем, а это было чрезвычайно глупо, потому что она возвела его на пьедестал, исходя лишь из того, что прочитала о нем. Значит, она испытывала к нему чувства.
– Конечно, займешься. Девушка очень нуждается в тебе. Ты не любишь в этом признаваться, но я знаю: тебе нравится помогать другим, – заметил Джован.
– Нет, не нравится.
– Ну, хорошо, не нравится. Велишь проводить мне его в аэропорт? – спросил он безо всякого энтузиазма, когда подошел к столу, где Пия хаотично перекладывала бумаги с одного места на другое.
Она устроила этот бардак, чтобы уклониться от ответа, и это не осталось незамеченным.
– Нет. – У Олимпии не хватило духу сказать Джовану о том, что их нужно проводить в аэропорт обоих, вместе, и это было настолько нехарактерно для нее, что Пия почувствовала страх. – Я объясню позже. Иди, или ты не успеешь позвонить Лоуренту.
Странно, ей достаточно было взглянуть в глаза Ника, чтобы в ее мыслях сразу возник образ «человека-волка». Князя ночи. На секунду, когда Ник сидел привязанный в комнате, на его лице отразилась такая злоба, что она почувствовала панику впервые за много лет.
Почему же в его красивых глазах вспыхнула такая ненависть? Равнодушие она могла бы понять, но ненависть? Очень сильная эмоция, делающая его чрезвычайно опасным.
Сначала Пия подумала, что такая реакция связана с ее бриллиантами – единственным подарком ее отца. Это был первый и последний раз, когда отец проявил к ней свои чувства. И это была единственная вещь, которой она дорожила. Но Никандро смотрел на эти бриллианты с ненавистью. Взгляд его был ужасен. Пия не могла понять почему. Да, большие черные камни были чрезвычайной редкостью. Но Никандро смотрел на них с нескрываемым отвращением.
Потерев ноющий от боли лоб, Пия решила, что разгадать этого мужчину почти невозможно.
– Джован, прежде чем ты уйдешь, скажи, как зовут того частного сыщика, к которому мы иногда обращались.
Он застыл в дверях, ведущих в холл, и, повернувшись, пристально взглянул на Олимпию через плечо:
– У нас есть несколько сыщиков. Это либо Мэйсон, строго придерживающийся закона, либо Мак-Кей, готовый пойти на все ради своей выгоды.
Еще один жулик. Прекрасно. В последнее время ее тревожили слухи о том, что клуб «Ку виртус» связан с греческой мафией. Должна ли она благодарить мистера Карвальо за это? Она отблагодарит его, конечно. Ударом колена в челюсть. Когда у нее будут доказательства его вины.
«Не надо быть такой глупой, Пия. Ты все еще надеешься, что есть разумное объяснение всему этому – объяснение, никак не связанное с Никандро Карвальо?» Она не могла ответить на этот вопрос и ненавидела себя за это.
– Тогда пусть будет Мак-Кей. Попроси его исследовать историю фирмы «Бриллианты Сантоса». Ты, наверное, не помнишь, каким образом и когда мой отец стал владельцем этой компании?
Джован застыл. Выражение его лица оставалось непроницаемым.
– Джован? Ты слышишь меня? – Пия ни разу не видела его таким. Почти напуганным.
Он быстро кивнул:
– Да, прости… отвлекся. Нет, понятия не имею.
Он также никогда ей не лгал.
– Наверное, это не столь важно, но все же давай раздобудем информацию.
– Никаких проблем, – пробормотал он тихо, с запинкой, и Пия вдруг почувствовала, что надвигается гроза, которая могла разрушить его жизнь.
Пия надеялась лишь на то, что была не права.
Как только дверь за ним закрылась, она бросила бумаги на стол, упала в кресло и обессиленно раскинулась на нем. Она не могла вспомнить, когда в последний раз лежала так: откинув голову, уставившись в потолок. Ведь ей все время приходилось позировать перед другими людьми. Она вспомнила о том, что когда-то была одинокой и заброшенной девушкой, живущей в подвале и вздрагивавшей от громких звуков, раздававшихся сверху сквозь шаткие деревянные перекрытия.
В следующую секунду, словно кто-то невидимый стукнул тяжелым кулаком по ее столу, Пия вскочила с кресла, выпрямив спину, и открыла свой компьютер, мысленно отогнав неприятные воспоминания.
Ник проснулся с ощущением теплого и благоуханного африканского утра и совершенно неуместного желания, от которого он страдал всю ночь.
Под его дверью лежала записка:
«Я вылетаю в двенадцать пополудни в Северную Европу по делам бизнеса. Если ты по-прежнему желаешь присоединиться ко мне, будь готов к одиннадцати.
Олимпия Мериси».
Присоединиться к ней? «Не думаю так, querida». Разве он похож на карманную собачку? Потом она захочет, чтобы он лаял по команде.
Dios, он отвратительно себя чувствовал.
Он должен был спать, как дитя, после сокрушительной победы, но в результате недосыпа он встал с постели с больной головой и мрачным настроением. Это испортило ему прекрасное утро. Он принял душ и попрощался с Нарцисо и Ризардом, совершенно не думая о своих слегка припухших губах. Возможно, они сочтут, что это постаралась страстная Петит Ку. Именно в таком виде его повели в комнаты Пии.
Один из вчерашних охранников, с огромным синяком под глазом, неохотно пропустил его внутрь.
– Ты слишком рано пришел, – сказала Пия вместо приветствия, когда он широким шагом прошел в комнату, готовый послать ее к чертям.
