Во власти речных ведьм - [50]

– Что, Настасьюшка?

– А сохранился ли сундук дубовый с железной птицей на крышке?

Ответила Катя:

– Да, есть на чердаке такой. Да, Марина?

– А что Марина, я чужого не беру! – фыркнул обиженный ребенок.

– Детоньки, там подарки для вас найдутся. Дашенька, Катюша, я хочу забрать из своего сундука несколько вещиц. Нам с сиротками, которых не возьмут, где-то место найти надо. Мария?

– Матушка! Как я вас отблагодарить за сына могу?! – Бедная женщина упала перед Анастасией на колени и поцеловала подол ее сарафана.

– Будет! Будет! Проследи, чтобы детушкам, которых разобрали, хорошо было у своих. На тех, кого не разберут, у властей грамоту получить надо. Чтоб я их матерью была. Я за них в ответе! В доме Коваля мне делать нечего! – Анастасия с гневом посмотрела на Олега. – Как же ты на прародителя Федора похож. Один в один – лицо, стать, осанка, да и душа поди… Ирод, сгубил он доченек моих! Мария, приют нам найти нужно…

А та вся в слезах:

– Матушка, Гришенька сейчас выглядит, как тогда, пять лет назад. Он расти, взрослеть будет?

– Конечно, не горюй, не сомневайся! Все славно своим чередом пойдет.

Постепенно на берегу собрался весь коттеджный посёлок. Да и мэр ясным соколом на черной иномарке бронированной прилетел. У него на Седмице внучка пропала. Вышел из машины, как пьяный к девочке своей пошел. Общее горе и радость его с народом объединяли. Обратились к нему люди со своей нешуточной проблемой: как детей обратно живыми по документам сделать. Тем более для тех, кто больше десяти лет назад сгинул. Возраст не замажешь! Прищурил глаз мэр, пообещал разобраться по закону, но без лишней огласки с помощью своих друзей наверху. На то он и народно избранный! Рядом с Анастасией пять детей осталось разного возраста. Других, даже не родных, бездетные семьи с радостью забрали. Были среди подопечных матушки две сестры 16 и 17 лет. Мать их семь лет назад скончалась. Пятнадцать лет по ним проплакала, не дождалась. Значит, раз двадцать два года прошло, им сейчас должно было бы быть 38 и 39 лет! Их сверстники признали. Чудеса, да и только! А призраки, которых уже начал раскачивать ветер, прощались с родными, любимыми и просто знакомыми. И страшно, и слезы на глазах соленые, въедливые. Что за день чудной! Мертвые среди живых спешили сказать последние слова прощания.

Катя рыдала навзрыд, да и я тоже. Олежка пытался меня увести домой, но не решился настаивать.

– Ладно. Будет! Люди?! – обратилась ко всем Анастасия. Ее все матушкой звать стали. – Слышу, ангелы святые крыльями звенят. Они души к вратам Божьим проводить должны. Не держите их своими слезами. Отпустите с Богом!

И я простилась с мамой… Пыталась сдерживать слезы, но в моей душе их накопилось столько – горьких, невысказанных, что и словами не передать.

11. Я – призрак!

Наконец-то я и Олежка дома. После всех приключений, наверное, сутки проспала. Вымоталась, настрадалась – страсть! Олежка сразу вызвал мне докторшу, даже УЗИ на дому сделали. Вначале экран показывал непонятное пятно. Оно словно крутилось, хлопало крыльями-тенями. Пока аппарат настраивали, муженька так изнервничался, аж посерел. Маринка его за руку взяла. Глупенький, я чувствовала себя очень хорошо, и ребеночек спокойно обнимал меня внутри. После ряби на экране аппарата УЗИ – вот! Мальчик! Хорошенький, «крупненький на редкость», как сказала доктор. Она удивленно посмотрела на меня:

– А срок-то у вас больше! Я переправлю в карте и поставлю под вопросом…

Да ладно, все на месте и все в порядке! Что еще нужно? Я счастлива, все хорошо, и сестренка вернулась домой. Олежка ее неожиданно и приятно удивил. Он решил продать в Москве нотариальную контору, осесть здесь. Связался с другом Евдокии Германовны, и тот заключил сделку, особо не торгуясь. Оставил на работе весь прежний персонал, включая Катю, если она захочет вернуться в Москву. Дом, мой дом, он предложил оформить нам с Катюшей в общую собственность (как, впрочем, и многое другое имущество), подготовил в Москве необходимые документы. Когда Вольдемар Анатольевич всё проверил и одобрил, мы подписали бумаги. Катя, моя сестра, официально считалась первой наследницей, а я ее. Когда меркантильные проблемы остались позади, сестренка успокоилась. И, кажется, уже с уважением и доверием стала относиться к Олегу. Я была этому очень рада! Маринка опять захлопотала по хозяйству. Честно говоря, соскучилась по ее кулинарным шедеврам. Вроде бы из обычных продуктов, но как все вкусно! При этом добавляет только настоящие приправы. Она неустанно твердит, что многие из добавок очень вредны, даже в крысиный яд входят – вот как! И… долой, скука! Олежка был очень внимателен и нежен ко мне. Без него я замерзала в нашей огромной холодной постели. Он снова наполнил ее теплом и любовью. Просыпаясь утром, я обнимала и клала голову на его плечо. Как же было спокойно и хорошо в эти минуты! Солнышко, проникая в окно, отодвигало тени в комнате в самые дальние уголки, а душа наполнялась счастьем. Солнышко мое, Олежка своим присутствием вытеснял любые тревожные мысли. Муж, мой муж был безраздельно мой. Все свое время он уделял мне. О чем еще может мечтать влюбленная женщина? В разлуке с ним я дорожила общением с друзьями, но сейчас посещения гостей стали раздражать. С Ритой и то в основном теперь общалась Марина. Она пересказала, что Семен вполне успокоился после моего отказа. Он теперь встречается с Ольгой – девушкой, толкнувшей меня в ведьмину прорубь. У нас с мужем не было секретов друг от друга: Олежка весело подшучивал, что я госпожа-двоемужница и теперь часто называл ласково «моя прекрасная госпожа». Анастасия подарила мне и Кате роскошные платья из старого сундука на чердаке. В своем я действительно выглядела как барыня. Это платье свободного покроя, атласное, расшитое речным жемчугом и бисером, как приданое она сама сшила для своей старшей дочери. Другое досталось Кате. Удивительно впору и обеим к лицу! Из сундука через столько лет была извлечена старая фотография. На ней чета Воробьевых: сам купец, его жена и дочери – младшая Пелагея и старшая Варвара. Фигуры, лица: то ли мы, то ли они – стопроцентные двойники. Сходство абсолютно удивительное! Кормилица рядом с девушками – Анастасия. Ничуть не изменилась, такая же, как сейчас. С купцом на другой фотографии Федор Коваль – помощник, правая рука хозяина. Вылитый Олежка! Сам признал. Как тут не задуматься над калейдоскопом судьбы?