Во власти речных ведьм - [34]

– Пустите! Пустите!!

Я оглянулась. Ее удерживали. Бедная, пыталась вывернуться и прыгнуть в бушующую реку вслед за Олегом. Из-за мятущихся волн его даже видно не было. В руках одного из киношников появился бинокль:

– Ну и как он углядел? Народ, пока наш герой-отчаюга жив!

Возникшая со спины Маринка, исподтишка пнула мужчину и отобрала бинокль.

– У-у-ух!! – гаркнул он, но от ответного подзатыльника удержался.

Я втиснулась между ними. Киношник смирился и подкрутил свою камеру.

– О-па, – только и выдохнул он.

– Что? Что происходит?! – волновались люди.

– Марин, как там?

Увидев, что меня трясет, она неожиданно прикрикнула:

– Я за тебя перед Олежей отвечаю! Тебе нервничать нельзя! Он возвращается с девкой этой. На, жуй шоколадку. Не спорь!

У меня во рту оказался шоколад. Пришлось, давясь, жевать. А волнение на реке начало утихать.

– Вот, вон он! Олежа… – и Маринка разрыдалась. Как птица засуетилась у самой кромки воды, забросавшей берег мутью и грязью.

Теперь и я увидела его. Муженька тяжело плыл со своей обмякшей ношей. Он старался повыше приподнимать ее голову от вздымающихся волн. Дед Матвей и Крынкин поспешили на помощь. Когда они все вылезли из воды, Олег коротко сказал трясущемуся Василию:

– Жива…

– Жива!! – подхватили окружившие нас люди.

Я и Маринка пристроились к Олегу с двух сторон. Он нежно обнял нас обеих. Варя пришла в себя. Она была очень бледной, мокрой, несчастной и хрипло кашляла.

– Внученька! Котеночек мой! – качал ее на руках, как маленькую, дед Василий. – Олег Иванович, по гроб жизни обязан! – с жаром обратился он к Олежке. Если что вам понадобится, только скажите. По гроб жизни я ваш должник!

А муженька только рукой махнул.

– Вот это история! – подвинулся к нам директор столичного канала.

Олег небрежно взглянул на него. Посерьезнел. Громко во всеуслышанье обратился к толпе:

– История – нечто свершившееся. А тут опасные дела начинаются! Так, граждане, все… – Он почему-то вздрогнул, посмотрев на Маринку…

Я перехватила его взгляд. За секунду напряженное кукольное личико сменилось странной гримаской. Глаза девочки лихорадочно заблестели, засверкали жарким пламенем. Спина сгорбилась, напряглась. Шея вжалась. Голова слегка опустилась. Перестрел дико горящих глаз по сторонам. Что-то звериное и хищное появилось в облике ребенка. Я ее не узнавала. Олег, напротив, кажется, понимал и воспринял ее состояние, как должное… В особых случаях! Он резко кивнул ей – она отреагировала, переключила все внимание на него. Второй кивок мужа в мою сторону оказался негласной командой. Маринка больно ухватила за руку:

– Бегом, наверх… к дому! – буквально зашипела она на меня сдавленным нервным голосом.

Предчувствие смертельной опасности? Но какой? И вдруг я интуитивно испугалась, не решаясь смотреть по сторонам. Что-то серое, погасив солнечный свет, нависло над нами. Маринка с силой тащила за собой: «Не вырваться!» На одном дыхании мы заскочили на вершину склона. Для устойчивости я оперлась о крест. Легким не хватало воздуха. Он стал колючим и неприятным. Голова кружилась. Через мгновение, в прыжке, вырвавшаяся было вперед девчонка вернулась ко мне. Тоже обеими руками зацепилась за громаду могильного креста:

– Опоздали! Держись изо всех сил! – прикрикнула она, выпучив испуганные глаза.

Я стиснула руки, обняв холодный камень. Ее паника передалась и мне. С каждой секундой она росла, перекручивая душу морозными тисками. Обстановка вокруг нас быстро, непредсказуемо, фантастически непонятно менялась, перевернув наш мир в другую реальность. Свет, звуки, запахи – все стало другим. Подняв голову вверх, я поняла, почему так резко потемнело в солнечный день. Небо над Седмицей хмуро отливало сталью. Оно стало визуально ниже, конусом прогнулось к скале. Серый круг на глазах, как взрыв, распространялся над частью реки и дошел до середины дома Воробьевых. Склон и могильный крест тоже входили в него. Порывистый сильный ветер погнал к Седмице облака. Они быстро текли по небесной синеве белыми бурунами. Попадая на край аномальной зоны, их начинало крутить и рвать. Неведомая сила ненасытно втягивала и стремительно перемещала облака и тучки к ведьминой скале. Над ней они перетирались в пенные слои с тяжелым стальным блеском. В буквальном смысле небо опускалось на наши головы. Давящие ощущения физически причиняли боль. Возможно и сам воздух стал более вязким с непонятным металлическим привкусом. Все эти непостижимые эффекты производила сама скала. От неё чувствовалось мощная угрожающая сила. Речные ведьмы опять оглушающе завыли. Их вопли сковывали движения, пробивали уши до мути в голове. А потом нас накрыло ответным эхом, канонадой от чертовских, мерзких звуков. Я почувствовала их даже кожей. Они волной пронеслись мимо нас с Мариной отразившись от границ аномальной зоны. Она перечеркнула наш дом почти пополам. Вслед за этим все погрузились в хоровод экстремальных ощущений. Порывы холодного ветра били не по прямой. Они катались по кругу, обдавая почти со всех сторон сразу. Шум листьев с ближайшей ветви дерева оброс гулом целого леса. Испуганные крики людей внизу превратились в птичий гвалт. Звуки чеканили эхо. Хаос из них стайками кружил, заставляя озираться по сторонам. Бестелесный топот ног и тяжелое дыхание несколько раз пронеслось мимо нас с Маринкой – некто невидимый, напуганный, бранящийся! Дружинники! Три молодых парня так и не смогли подняться к нам наверх. Почти добегая, они опять оказывались внизу.