Во власти незнакомца - [23]

– Прекрасно. Через час в ресторане «Bella vita» на проспекте Мира тебе подойдёт?

– Думаю, да. Я успею.

– Вот и отлично, буду ждать.

Закончив звонок, он откинулся на спинку дивана с удовлетворенной улыбкой.

– Привет, – поздоровалась Олеся, когда официант проводил ее к столику, за которым он терпеливо прождал условленный час.

Дождавшись, когда Олеся устроится напротив, Артур вопросительно вскинул бровь и насмешливо отметил:

– Вижу, ты пришла одна.

Она неловко замялась, а он, ожидая ответа, с интересом ее рассматривал.

Она явно собиралась на скорую руку – косметики на лице почти нет, если не считать туши и лёгкого слоя блеска для губ; оделась она также просто – джинсы и скромный, явно не из дорогих, свитер – впрочем, сидевший на ней идеально. В целом Олеся виделась ему тем драгоценным камнем, что не требовал пышного окружения, будучи прекрасен сам по себе. Впрочем, некоторая огранка ей бы все же не помешала, заставив природную красоту играть по-новому и добавив лоска в неброскую, но притягательную внешность. Особенно хороши были ее глаза – зелёные, как тот самый изумруд, с которым он ее сравнивал. И он, Артур, мог охотно дать все то, чего ей не хватало для того, чтобы стать совершенно неотразимой. Вот только она пока, похоже, не готова была это принять. Впрочем, раз она сейчас все же была здесь, с ним, то между ними явно наметился сдвиг в лучшую сторону.

Шервинский понимающе улыбнулся, когда она наконец ему ответила:

– Он… не смог.

– А может, просто не захотел? – предположил Артур, снова насмешливо изогнув одну бровь. – Я бы, например, не отпустил тебя одну на встречу с другим мужчиной.

– Но мы ведь…

– …Ничего такого не делаем, да, – закончил со смешком он. – Но достаточно одного шага и…

– Если ты не против, я бы хотела поговорить о деле, – поспешно перебила его Олеся. – У тебя для меня было какое-то предложение?

– Ах да, – Шервинский сделал вид, будто спохватился. – Я навел некоторые справки и узнал, что ты когда-то работала учительницей.

– Да, – ограничилась Олеся кратким подтверждением.

– И также мне известно, что сейчас ты работаешь в частном доме, – продолжил он с ленцой в голосе. – Кто ты там? Горничная? Уборщица?

Произнося последние слова, он пренебрежительно скривился, давая понять, что думает о подобном роде занятий.

– Нет, – отрезала Олеся холодно, явно оскорблённая его поведением, но Артура это ничуть не смутило.

– А кто? Сиделка?

– Я бы не хотела об этом распространяться, – откликнулась она тем же тоном, и он примирительно поднял вверх ладони:

– Окей. Я просто хотел предложить тебе работу по специальности.

– В школе? – выдохнула она удивлённо и Шервинский удовлетворенно улыбнулся:

– Не совсем. У меня есть знакомые, которым требуется учитель на дому. И я подумал о тебе.

– Зачем тебе это?

– Что именно? Думать о тебе? – хмыкнул он и посмотрел Олесе прямо в глаза тем взглядом, в котором веселость от их диалога мешалась со вполне определенного рода интересом.

– Помогать мне.

– А что, так трудно поверить в то, что я добрый самаритянин?

Он с оскорблённым удивлением округлил глаза, а затем, не выдержав, рассмеялся.

– Почему ты усматриваешь во вполне невинном предложении какие-то скрытые мотивы? – поинтересовался следом тем привычно-скучающим тоном, который был, казалось, неотъемлемой частью Артура Шервинского.

– Извини, – пожав плечами, сказала Олеся. – Просто я недостаточно хорошо тебя знаю.

В его глазах зажёгся огонек, когда Шервинский подался к ней ближе и даже протянул руку, которую в последний момент отвёл к бокалу с красным вином, и сделав глоток, ответил:

– Это можно легко исправить.

– Я уже говорила, что…

– Я помню. Но разве в нашем общении есть что-то предосудительное? Мы просто узнаем друг друга лучше.

– Кажется, ты и без моего присутствия прекрасно с этим справляешься, – сухо заметила она и Артур, задумчиво обведя пальцем кромку бокала, ответил:

– Да, ты мне интересна и я хотел для тебя чего-то лучшего, чем эта непонятная работа в доме с дурной славой.

– Эта работа меня вполне устраивает, – ее голос снова похолодел и он, вздохнув, опять поднял руки в капитулирующем жесте:

– Я тебя понял. Извини, – бросив на Олесю взгляд из-под ресниц, он добавил с самоиронией:

– Посмотри, что ты со мной делаешь. Я за всю свою жизнь столько не извинялся, сколько за эти полчаса с тобой.

Артур ожидал, что Олеся улыбнется ему в ответ, но она вместо этого нахмурилась:

– Постой, что ты сказал… о том доме?

– А что я сказал?

– Что у него дурная слава.

– Ну да, так поговаривают.

– А что именно о нем говорят?

– Я не особо этим интересовался… – Шервинский задумчиво потер подбородок, – но что-то вроде того, что там случаются какие-то несчастья. То ли убили кого-то, то ли что-то в этом роде… И этот человек, на которого ты работаешь, он же вроде какой-то урод? – вскинув бровь, он воззрился на Олесю с ленивым интересом.

– Он не урод, – горячо возразила она, и Артур понял, что снова ступил на опасную почву.

– Хорошо-хорошо. Тебе виднее.

Установилось неприятное молчание, в течение которого Олеся безо всякого интереса ковырялась вилкой в своей тарелке, а он с досадой смотрел, как она мучает ни в чем неповинную пасту.