Во власти греха - [28]

Грир потрясла головой. Просто вечер тянется слишком долго. И удержать себя в руках становится все труднее. 

Она посмотрела на руку Севастьяна на своем плече. Он проследил за ее взглядом и, снова обратив взор на лицо Грир, сказал: 

– Возможно, леди Либби из тех дам, что не будут возводить напраслину на человека, которого не знают. 

– Возможно, – ответила Грир, но убеждать его, что она более благовоспитанна, чем элегантная леди Либби, не собиралась. Облаченная в шелк и атлас, Грир чувствовала себя в гостиной вдовы так же неуместно, как слон на светском приеме. 

Секунды тянулись бесконечно, а спорщики все неотрывно пожирали друг друга глазами. Грир даже показалось, что слышит шум крови в ушах. 

Так остро ощущалась ладонь принца, отпечаток каждого пальца на руке. Осознание близости, лишающая спокойствия интимность ситуации обрушились на Грир. Она обвела взглядом пустую музыкальную комнату с одинокими инструментами. 

И тут словно пробудилась, ожила. Каждой частичкой своего тела. 

Грир уже очень давно не чувствовала в себе столько жизни. 

Взгляд соскользнул на прекрасно очерченные губы Сева. Само искушение во плоти. Мужские губы не должны выглядеть так красиво. Сейчас принц Севастьян пленял Грир так же, как принцы из сказок, что она любила в девичестве. На мгновение она позволила себе забыть, что как раз этот принц лишен героических качеств, сопутствующих подобной наружности, и считает ее неподходящей только потому, что никто из знатных не хотел с ней якшаться. 

Глубоко вздохнув, Грир позволила себе забыть о его суждениях. Позволила себе выйти из оцепенения и шагнуть в жизнь. 

Прежде чем здравый смысл вернулся, прежде чем успела подумать достаточно, чтобы остановиться, Грир приподнялась на цыпочки и обвила рукой шею Севастьяна, наслаждаясь ощущением шелковистых волос под пальцами. 

Вот оно. Мгновение сладости жизни перед холодным браком по расчету и вечным одиночеством.

Глава 10

Грир успела увидеть, как расширились глаза принца, прежде чем прижалась к его губам своими. Сердце так отчаянно колотилось, что стало страшно, как бы оно не разорвалось в груди. И наверняка разорвется, если она начнет думать о своих действиях и позволит страху овладеть собой. 

Веки затрепетали и опустились – больше Грир ничего не видела. 

С закрытыми глазами она только чувствовала. Отдалась ощущениям, пробудившемуся в крови желанию. 

Грир и раньше целовалась, но то было так давно. В миг же, когда вкусила губы принца, она поняла, что этот поцелуй словно лекарство вывел ее из оцепенения. 

Несколько мгновений принц не шевелился, просто замер, и она уже испугалась, что он откажет, оттолкнет ее. 

Но тут Севастьян обвил вокруг нее руки и вернул поцелуй, разомкнув ее губы своими. Под таким нажимом Грир открыла рот с небольшим придыханием. Он поймал этот звук и впитал в себя. Она теснее, крепче прижалась к нему, каждой клеточкой стремясь быть ближе. 

Дрожь прошла по телу Севастьяна, когда Грир неуверенно попробовала его своим языком, а потом запустила руки ему в волосы, притягивая вниз к себе, в то время как он тянул ее вверх. В ответ Севастьян, повторяя за ней, пустил в ход свой язык, чем вызвал ее стон. 

Принц своими большими руками водил по ее спине и крепко, отчаянно прижимал к себе. Когда он обнимал ее, то большим пальцем задел ноющую грудь, и тело Грир словно запылало изнутри. 

В поцелуе принца не было ни капли нежности или щегольства. Грир чувствовала, что растворяется в нем. По собственному желанию и под магией искушенных губ. Она глубже запустила пальцы в его волосы и, вцепившись в пряди, наклонила его голову сначала в одну сторону, потом в другую. Она так набросилась на его рот, что больше не узнавала себя – эту незнакомку, утратившую самообладание, берущую, хватающую то, что желала, словно свою собственность. Словно принц принадлежал ей. 

Сев застонал ей в рот, и Грир затрепетала. 

Она наслаждалась лихорадочными движениями его губ на своих, глубоким проникновением языка в свой рот. В объятьях Севастьяна она почувствовала себя желанной, что пробудило в ней ощущение вседозволенности. В ту минуту она и думать не думала, что недостойна всего этого – недостойна принца. 

Казалось, такое невозможно, но поцелуй углубился. Они зашатались вместе, цепляясь друг за друга, и остановились, только когда врезались в фортепиано. 

Севастьян прикусил ее нижнюю губу, затем втянул саднящую плоть в рот и, словно изголодавшийся, еще теснее прижался губами к Грир. 

Но все равно она была недостаточно близко. Ее тело запело, ожило и пробудилось, будто прежде она ничего не чувствовала. Теперь же значение имело только одно: необычное ощущение этой минуты. 

Грир хотела погрузиться в опьяняющее тепло, позволить жару проникнуть в свое тело. Ничто не могло испортить этот миг. 

Ничто и никто, кроме Севастьяна. 

Когда она прошлась губами по его подбородку, целуя колючую кожу, у нее над ухом прогрохотал голос принца: 

– Ну и ну, мисс Хадли, я и не подозревал, что за маской приличия скрывается такая чертовка. Может, вы пересмотрели мое предложение? 

Грир замерла, осмысливая его слова, вспомнила, где находилась и с