Во власти греха - [22]

Грир, мотая головой, взглянула на отца с безмолвной мольбой. Он же посмотрел на нее искренним, обнадеживающий взглядом, и тут она поняла: Джек считает, что помогает ей. 

Однажды отец застал ее в библиотеке, когда Грир листала книгу и напевала старую валлийскую балладу. У нее был приличный голос. Джек сказал тогда, что такую песню, бывало, пела ее мать, и в тот раз после отцовского замечания Грир умолкла. Она не хотела, чтобы ее хоть в чем-то сравнивали с матерью, слабохарактерной женщиной, сумевшей влюбиться в Джека Хадли. Что касается Грир, то, по ее мнению, замужество с человеком, которого она считала своим настоящим отцом – единственный за всю жизнь достойный поступок матери. 

Грир на нее не похожа. Она сильнее и определенно выйдет замуж. Непременно станет достойной леди. 

– Спойте для нас, – распорядилась герцогиня. 

– О, на самом деле я не очень… 

– Довольно, к чему такая скромность, мисс Хадли? – герцогиня начала выказывать недовольство. 

Грир поняла, что проиграла и вздохнула: 

– Ну, хорошо. 

Поднявшись, она подошла к фортепьяно, напомнила себе, что у нее неплохой голос и стыдно ей не будет. Да и вряд ли кто-нибудь здесь сможет понять слова. Все же они на валлийском. 

Грир запела и втайне порадовалась, что в комнате полной аристократов исполняет пошлую песенку о пышногрудой доярке. 

Во время всей песни, пока слова зарождались в груди и вырывались наружу, чтобы скорбно повиснуть в воздухе гостиной, принц внимательно наблюдал за мисс Хадли непроницаемым взглядом янтарных глаз. Грир же старалась не глядеть на него или хотя бы обводить взглядом всю комнату, но это оказалось сложно, когда он смотрел на нее так, словно понимал каждое слово. Словно мог заглянуть в нее и прочесть мысли. 

Когда Грир умолкла, на мгновение в комнате воцарилась тишина, после которой последовали аплодисменты. 

– Что это был за язык? Гэльский? – громко спросила Персия, чтобы ее услышали за аплодисментами, когда Грир шла обратно на свое место. 

– Валлийский, – ответила она. 

– Надо же, какой он… грубый. 

– Просто захватывающе! – воскликнула Клео. – У меня до сих пор мурашки бегут. 

– Вы очаровательно пели, мисс Хадли, с таким чувством, – сказал виконт. – Расскажите нам, о чем эта песня. 

Некоторые в гостиной поддержали просьбу виконта. Но не Персия. Щеки ее вспыхнули от прозвучавшей из его уст похвалы. 

– Ах, я уверена, что это была баллада о любви, – настойчиво заявила Клео. 

– Безусловно, – солгала Грир, опустив взгляд. – Любовная песня. 

– Как оригинально, – вставила Персия натянуто. – Песни простолюдинов всегда такие завораживающие. Спасибо вам за доставленное удовольствие. Такие баллады мы слышим не каждый день. 

Грир покраснела. Тонко завуалированное оскорбление Персии достигло своей цели. 

А возможно и не такое уж завуалированное. После замечания Персии в гостиной повисло тяжелое молчание. Никто, за исключением самой Персии, не смотрел на Грир. Лорда Толливера, казалось, внезапно очаровал узор на ковре. Смысл сказанного был ясен: Грир – простолюдинка. 

– Вы были великолепны, мисс Хадли, – низкий глубокий голос разорвал густую тишину. 

Взор Грир устремился к его обладателю и остановился на мужчине возле камина. 

Взгляды всех присутствующих обратились к обычно безучастному принцу. Все уставились на него, явно удивленные тем, что он высказал столь высокую похвалу ее исполнению. Безусловно, больше всех удивилась сама Грир. 

Севастьян действительно так думает? Выражение, мелькнувшее на его лице, едва заметно говорило, что ей удалось произвести на него впечатление. А если бы ее пение не тронуло принца, зачем бы он тогда заговорил? Трудно представить, что он мог пожелать избавить Грир от насмехательств Персии. Почему его должно заботить, как другие о ней отзываются? 

Лицо принца по-прежнему казалось высеченным из камня: широкий жесткий подбородок, словно вышедший из-под резца каменотеса, и лишь глаза лучились мягким светом. 

– Ваше выступление для меня было самым ярким событием вечера, – добавил Севастьян, резко кивнув головой. 

По коже Грир побежали мурашки, а тяжесть в груди ослабла. 

Захотелось улыбнуться, но она сдержалась. 

– Благодарю вас. 

– Полностью согласен! – воскликнул Джек. – Я же говорил вам, что она прекрасно поет. 

– В самом деле, баллада просто восхитительная. Похожие песни пела мне няня, когда я была еще девочкой. Она тоже была из Уэльса. – Герцогиня начала подниматься, и виконт поспешил ей помочь. – Вы мне о ней напомнили. 

Тревога забилась в животе Грир. Ведь герцогиня же не поняла смысл песни, нет? 

– И, подобно моей милой няне, вы почти убаюкали меня. – Она остановилась перед Грир и сонно улыбнулась. – Благодарю вас за прекрасное завершение вечера, – добавила герцогиня и нежно прикоснулась к щеке Грир. 

Когда хозяйка дома удалилась, остальные гости тоже начали подниматься. 

Принц покинул залу, не сказав ни слова и не взглянув на Грир, которая смотрела на его удаляющуюся широкую спину и все спрашивала себя: почему он все-таки выступил в ее защиту? 

Джек Хадли, герцог и лорд Толливер направились в библиотеку сыграть партию в карты. 

– Вот она, моя девочка. – Джек одобрительно сжал плечо дочери, когда проходил мимо.