Во тьме - [38]

Полагая, что МИР мог предусмотрительно оставить ворота незапертыми, она подергала за створки. Те слегка загромыхали. Чувствовалось, что они тяжелые и очень прочно закрыты. Похоже, заперты, но не с помощью цепи с навесным замком подобно калитке ограды вокруг Безумного Коня. Беглый осмотр показал, что, вероятнее всего, их можно было отпереть либо ключом, либо они и вовсе были автоматическими и отмыкались пультом дистанционного управления.

– Значит, через ворота не судьба, – пожалела она.

Может, мне и вовсе не нужно туда заходить.

За несколько минут она тщательно осмотрела весь участок вокруг входа, но конверта не обнаружила.

«Что и следовало ожидать, – подумала она. – Это было бы слишком просто».

Хочет, чтобы я перелезла через ограду.

Ворота, увенчанные решеткой из букв, представляли собой непреодолимую преграду, поэтому придется перелезать через ограду, что сделать крайне нелегко, к тому же и небезопасно. Каждый вертикальный прут был похож на направленное в небо копье.

Если подойти вплотную к ограде, можно дотянуться до верхней поперечины, но острые концы торчали гораздо выше, и, если удастся взобраться на перекладину и там не дай Бог оступиться, восьмидюймовые железные прутья проткнут насквозь, и, возможно, сразу в нескольких местах.

Один из них мог бы войти мне прямо в задницу. А то и хуже.

А что могло быть хуже? – изумилась она своей мысли.

От подобных раздумий стали подкашиваться ноги.

«Не буду испытывать судьбу, чтобы проверить свои догадки, – решила она. – И уж не за восемьсот баксов».

И она побрела через заросли вдоль забора, высматривая менее опасный способ проникновения.

За оградой серела довольно просторная автостоянка. Она не освещалась, и на ней не стояло ни одной машины, даже катафалка. Что, по идее, означало, что кладбище было безлюдно: ни посетителей, ни агентов похоронного бюро, ни могильщиков, ни охраны. Никого.

Замечательно, если мне только удастся забраться туда.

Вскоре нашлось и решение проблемы.

Это было дерево с низко растущими ветвями, одна из которых – крупная и толстая – росла над забором.

Присев под деревом, Джейн просунула руку между прутьями и положила на траву фонарь. Затем влезла на дерево, которое, благодаря почти горизонтально растущим ветвям, шершавой коре и наличию множества удобных мест, куда можно было поставить ногу или положить руку, оказалось для нее менее суровым испытанием, чем Безумный Конь. С деревом вовсе не было никаких проблем.

Сжимая ветку бедрами, Джейн медленно по-пластунски проползла над пиками ограды. Когда те остались далеко позади, она перевернулась на нижнюю сторону ветки, разжала ноги и, опустившись на руках, спрыгнула вниз.

При приземлении ее слегка тряхнуло. Она перекувыркнулась и встала на ноги. Правда, спина рубашки намокла и прилипла к телу, но роса не прошла сквозь джинсы.

Оглянувшись на ограду, она улыбнулась.

Препятствие преодолено без единой царапины. У меня начинает получаться.

Подбежав к ограде, она подобрала фонарь и, не включая его, повернулась лицом к кладбищу.

Теперь искать конверт.

– Малыш, – прошептала она. – Надо найти Малыша.

Может, под Малышом имеется в виду памятник – например, статуя, изображающая ребенка.

Может, купидон, подумала она.

Купидон? На кладбище?

Как знать? Очень даже может быть.

Но все же она решила сконцентрироваться на проверке надписей на надгробиях и лишь попутно посматривать на статуи детей.

С тем она и поспешила к ближайшей могиле. Бегло оглянувшись по сторонам, чтобы еще раз удостовериться в отсутствии посторонних, она зажгла фонарь и направила луч на мраморную плиту.

Под ней Малыш не покоился.

Как, впрочем, и под следующей, и следующей за ней.

«Здесь что-то не так, – заволновалась она, освещая очередное надгробие. – Должна быть какая-то дополнительная подсказка, иначе это не тот рай и вообще. МИР не мог послать меня рыскать по всему кладбищу и проверять все могилы. Это абсурд. На это уйдет вся ночь».

Но продолжала искать.

Это просто должен быть именно тот рай.

«Это не на всю ночь, – успокаивала она себя. – Просто надо идти ряд за рядом, методично. Тогда можно будет прочесать все кладбище за пару часов».

И она стала быстро переходить от одной могилы к другой – останавливалась, направляла фонарь на каждый надгробный камень, нажимала на кнопку, посылая луч света в темноту, читала имя усопшего, тушила свет и спешно двигалась дальше.

Трава была высокая и влажная.

«Прекрасные, неостриженные волосы могил». Уитмен? Именно. «Листья травы».

От росы насквозь промокли туфли и носки.

Влажные волосы могил.

И она подумала о зарытых под землей покойниках. Телах в гробах – некоторые, наверное, от времени рассыпались в труху, от других остались одни кости, третьи – на разных стадиях разложения, четвертые – почти свежие – и все это вокруг нее. И между ними и ей – ничего, разве что немного земли.

Я иду по ним.

Наступаю на их лица, или, быть может, топчусь на их телах, или...

– Прекрати, – приказала она себе.

Интересно, знают ли они о ее присутствии?

Не могут знать.

А чувствуют ли ее шаги?

Не будь смешной.

Но тут же представила себе, как они лежат там: не двигаясь и прислушиваясь к ее шагам, чувствуют ее вес, когда она на них наступает, ворчат в тишине своих могил, ненавидят ее за то, что она ходит по ним, и, возможно, даже за то, что она жива, а может быть, им снятся сны – как они затягивают ее к себе в могилу.