Во славу Отечества! Часть 3 - [48]

  Когда Людендорфу доложили об этом, фельдмаршал разразился бранью. Брызгая слюной и кривя от злости губы, он обрушил гром и молнии на головы своих подчиненных, обвиняя их во всех смертных делах. Дав в течение двух минут волю нервам, Людендорф выдохся и разрешил отход пехоты на первую линию русских траншей. 

  Одновременно с этим, фельдмаршал приказал артиллеристам открыть огонь по вторую линию русской обороны, о месте расположения которой германские комендоры имели довольно размытые понятия. Поэтому весь огонь они вели исключительно по площадям, а не по конкретным целям. Обстрел длился около пятидесяти минут и свелся к уничтожению проволочных заграждений и частичному повреждению первой линии окопов.  

  Поэтому, устремившихся в новую атаку немцев, вновь встретил яростный пулеметный огонь из уцелевших пулеметных гнезд. Огненные трассы свинца прилежно косили пехотные цепи врага, щедро устилая телами убитых солдат все открытое пространство перед русскими окопами. 

  Однако следовало отдать должное солдатам Людендорфа. Несмотря на значительные потери, они упорно продолжали продвигаться вперед, стремясь приблизиться к русским траншеям и закидать ненавистные пулеметы гранатами. 

  Иногда это им удавалась и тогда, две силы сходились в рукопашной схватке в узком пространстве траншейных ходов и линии окопов, в которой победа оставалась за русскими, благодаря вовремя подтянутым из тыла резервам. 

  Одновременно в дело вступила русская артиллерия, численность которой оказалась гораздо выше той, которую ожидал встретить фельдмаршал Людендорф в своих расчетах. Благодаря численному превосходству, русские артиллеристы могли не только вести заградительный огонь по пехоте врага, но и проводить контрбатарейную борьбу, нанося удары по обнаруженным местам расположения германской артиллерии. 

  Потери  наступающих соединений от русского огня были очень чувствительны. Штурмовые батальоны потеряли свыше сорока процентов своих составов, и им срочно требовалось пополнение. Людендорф приказал подтянуть резервы, но бросить их в новую атаку не успел. Во второй половине дня приутихший было на время дождь, закапал снова, да с такой силой, что полностью превратил землю в одно скользкое месиво. Наступать в таких условиях было смерти подобно. Кленя злосчастную погоду Людендорф приказал прекратить наступление. К этому моменту в руках немцев оказалась вся первая линия вражеской обороны, что можно было расценить как наметившийся успех.

  Именно так фельдмаршал и доложил кайзеру, срочно вызванный на следующий день, в ставку на доклад. Отбывая в Шарлотенбург, Людендорф возложил дальнейшее командование операцией на Гофмана, приказав всезнайке любой ценой прорвать оборону русских.    

  Все последующие два дня прошли в непрерывных боях, в результате которых немцы упорно пытались прогрызть русскую оборону и выйти на оперативный простор, но безуспешно. В немалой степени этому способствовала погода. Словно сговорившись с русскими все это время, лил мелкий моросящий дождь, который прекращался только к вечеру и утром начинался опять. От выпавших осадков земля превратилась в огромное непролазное болото, в котором вязло всё, начиная от пушечных и автомобильных колес до солдатских сапог.  

  С большим трудом немцы смогли выдавить русских со второй линии обороны и приблизиться к третьей, которая оказалась куда мощнее и разветвленной чем первые две. Каждый день сражения русские неустанно возводили перед противником все новые и новые линии траншей и окопов, которые нужно было брать с боем, щедро платя за каждый метр пути жизнями солдат рейхсвера.   

  Определив направление главного удара противника, русские непрерывно перебрасывали под Сольдау новые силы и немецкое наступление, все больше и больше стало приобретать до боли знакомое очертание позиционного сражения типа а, ля Верден. 

  Наступление в районе Мазурских озер так же закончилось безрезультатно. Немецкая пехота смогла овладеть первой линией траншей противника, и на этом наступление выдохлось. Русские оборона оказалась не по зубам противнику.  

  Прибывший в ночь на 1 октября Людендорф с презрительной гримасой выслушал доклад Гофмана о положении на фронте и, платя своему недругу по старым счетам сказал, что не видит особых успехов за время своего отсутствия. Публично уязвив самолюбие несносного Гофмана, в душе все же Людендорф был вынужден признать, что тот сделал все возможное и сам он не смог бы сделать большего.  

  Фельдмаршал видел, что русская оборона отчаянно гнулась и трещала под напором его частей, но для ее полного прорыва имевшихся сил было явно недостаточно. Для достижения успеха, под Сольдау было необходимо перебросить минимум ещё одну полнокровную дивизию а, учитывая сколь яростно, окапывался противник на направлении главного удара то лучше все три.

   Размышляя об изыскании возможностей продолжить наступление, Людендорф затребовал оперативную сводку об активности русских частей, находившихся под Тильзитом и Гумбинненом. Ответ очень его обрадовал. Русские соединения на этих участках фронта оставались по-прежнему  пассивными. Разведка не засекла прибытия новых частей, и это вселило надежду на успех в душу фельдмаршала. Отбросив в сторону сомнения, он решил вновь прибегнуть к шаблону 1914 года,  когда имея меньшее число войск, он смог по одиночке разгромить войска Самсонова и Раненкампфа