Во льдах и подо льдами - [154]
2000 г., а с ним и конец XX века знаменовались новыми всполохами ракетных пусков российских подводных ракетоносцев. В марте этого года «К-18» «Карелия» под командованием капитана 1 ранга М. Банных в рамках проверки стратегических сил морского базирования произвела пуск из подводного положения двух баллистических ракет РСМ-54, которые достигли через 20 мин боевого поля Кура в районе Камчатки. Напомним читателю, что экипаж именно этого ракетного подводного крейсера стратегического назначения 31 июля 1994 г. впервые водрузил Российский и Андреевский военно-морской флаги на Северном полюсе. На этом же корабле, считающемся лучшим в Военноморском флоте России, побывал и был посвящен в подводники Президент Российской Федерации В.В. Путин, Верховный Главнокомандующий Российскими Вооруженными Силами.
А 10 сентября этого же года с борта «К-18», которым уже командовал капитан 1 ранга А. Кораблев, вновь взмыла из района Баренцева моря баллистическая ракета РСМ-54. На борту ракетоносца находились главнокомандующий ВМФ адмирал флота В. И. Куроедов, командующий Северным флотом адмирал В.А. Попов и губернатор Мурманской области Ю. Евдокимов. Все приборы и агрегаты ракеты, наведение которой осуществлялось через спутник, сработали надежно. Параметры траектории полета ракеты передавались на Центральный командный пункт Ракетных войск стратегического назначения[559].
Ракетный пуск «Карелии» имел, как отмечалось в прессе, для России большое военно-политическое значение. После трагедии «Курска» в стране и за рубежом появились высказывания о ненадежности российских атомных ракетоносцев. В Главном штабе ВМФ (подчеркивалось в газетном сообщении о новом ракетном пуске) считают, что «выполненное мероприятие, направленное на поддержание международного престижа нашей страны, наглядно продемонстрировало — Россия остается одной из ведущих мировых держав и способна эффективно влиять на военно-стратегическую обстановку в мире, используя современный атомный ракетный подводный флот»[560].
Чтобы число погружений равнялось количеству всплытий
Читатель, наверное, заметил, что в ходе нашего повествования не раз упоминалось о тех или иных происшествиях, имевших место во время арктических плаваний подводных атомоходов. Говорилось и о том, какую огромную не только физическую, но и психологическую нагрузку испытывают подводники, корабль которых идет на глубине под панцирем тяжелого многолетнего пакового льда. Каждый из участников такого плавания от рядового матроса до командира корабля и адмирала — руководителя похода, если таковой находится на борту, отчетливо понимает, что подледный поход независимо от продолжительности связан со смертельным риском. Могут ли помочь подводному атомоходу, терпящему бедствие под многометровым льдом, надводные корабли или авиация? Разве только теоретически.
Испытывают ли подводники, находясь под ледяным панцирем Арктики, чувство страха, чувство тревоги? Ответ может быть однозначным: не без этого, хотя главное, чем они озабочены, — обеспечить надежную работу сложной техники, безопасное плавание, успешное решение поставленной задачи. С этой проблемой пришлось столкнуться и автору книги. Во время выступления перед офицерами подводной лодки «К-324», совершившей в 1982 г. переход с Тихоокеанского на Северный флот, мне был задан вопрос: «А не страшно ли вам находиться на корабле, над которым навис многометровый лед?» Выслушав обоснованный отрицательный ответ (в нем не было и йоты неправды или лукавства), задавший его старший лейтенант — оператор пульта дистанционного управления реактором — написал затем на корабельном Военно-морском флаге, спущенном при погружении лодки и подаренном экипажем автору на память о подледном плавании, очень коротко и вместе с тем многозначительно: «Мне бы сохранить ваш оптимизм до своих 50 лет!..»
Коснулся этой темы и Герой Российской Федерации контрадмирал А.А. Берзин, вспоминая о тех чувствах, которые испытывал он и члены экипажа ракетоносца, когда кораблю, прежде чем всплыть в Чукотском море, пришлось пробираться через мелководную щель в желобе Геральда: «Малейшая ошибка — и корабль мог задеть рубкой за лед или килем за дно. В обоих случаях мало бы не показалось...» Что они пережили за те двое суток, которые ушли на преодоление опасного участка, догадаться нетрудно. «Чувство страха? Да, оно есть у каждого человека, — свидетельствует подледный адмирал. — Но чувство это должно не расслаблять, а мобилизовать. Главное, осознать степень риска и поступать осторожно»[561].
Испытывали ли подобное чувство тревоги в сложных ситуациях при плавании подо льдом подводники других флотов? Без сомнения. Достаточно обратиться к воспоминаниям У. Андерсона, командира «Наутилуса», Дж. Калверта, командира «Скейта», наконец, Дж. Стила, командовавшего «Сидрэгоном».
Сознание опасности, естественно, не может не сказываться на морально-психологическом состоянии личного состава и требует величайшей ответственности от каждого члена экипажа, величайшей бдительности, высочайшего профессионализма, умения находить в сложнейших условиях, в минимально короткое время грамотные, единственно верные решения.
