Во льдах и подо льдами - [116]
Поход начался морозной ночью 2 февраля. Лодкам предстояло совершить плавание при обеспечении экспедиционного океанографического судна «Гавриил Сарычев» (на его борту находился начальник штаба перехода капитан 1 ранга В.Н. Чернавин и резервный экипаж подводников) и танкера «Дунай». Привлечение к участию в трансокеанской экспедиции подводных лодок надводных судов диктовалось необходимостью подстраховаться. На долгом и сложном пути могли возникнуть непредвиденные осложнения. Во время кругосветного плавания подводной лодки «Тритон» в 1960 г. американские моряки могли рассчитывать в случае необходимости на помощь кораблей или самолетов со своих военно-морских баз, разбросанных по всему свету. Советским подводникам на подобную помощь надеяться не приходилось.
Поход советских подводников завершился в конце марта. За 52 дня подводные корабли преодолели 20 тысяч миль («К-116» — 19 682,5 мили, «К-133» — 20 045 миль, из них под водой соответственно 19 608 и 19 884 мили (чтобы полностью замкнуть земной круг, т.е. кораблям не хватило всего около 1700 миль, и переход стали именовать кругосветным).
На подходе к Фареро-Исландскому рубежу ПЛО, где американские и натовские противолодочные корабли и самолеты несут дозорную службу, все внимание командования отряда и экипажей кораблей было сосредоточено на том, чтобы скрытно форсировать этот рубеж. Выбрав наиболее благоприятную глубину, которая бы обеспечила наименьшую вероятность обнаружения, подводники благополучно миновали эту опасную зону, а в дальнейшем использовали для перехода пустынные районы океана. Встреча с судами обеспечения состоялась уже в Южной Атлантике.
Обе подводные лодки шли одним маршрутом с заранее согласованной диспозицией по дистанции и глубине. В соответствии с заранее установленным графиком между ними поддерживалась связь на УКВ-диапазоне, а также ультразвуковая подводная связь.
За время плавания корабли пересекли в обоих полушариях все климатические зоны Земли. Сороковые широты Северного полушария, как и экватор, встретили отряд хорошей погодой. Зато сороковые южные полностью оправдали данное им всеми моряками мира название «ревущих сороковых». Впрочем, это ощутили в полной мере лишь на сопровождающих надводных кораблях. Экипажи подводных лодок чувствовали себя в этом отношении комфортно. И только в проливе Дрейка подводники столкнулись с непривычной для себя качкой. Здесь даже на глубине 70—100 м мощные подводные корабли водоизмещением в несколько тысяч тонн ощутили его неприветливый норов.
Главной же «достопримечательностью» расположенного между архипелагом Огненная Земля и Южными Шотландскими островами пролива Дрейка являлись, конечно, не шторма. Летом — а поход проходил, когда в Южном полушарии наступило именно это время года, — здесь наблюдаются огромные скопления айсбергов, значительно превосходящих по своим размерам те, которые встречаются в северных водах. Они рождаются у ледяных берегов Антарктиды.
В наше время мореплаватели обычно выбирают для прохода из Атлантики в Тихий океан Магелланов проливов. Однако для подводных кораблей он менее пригоден, являясь по существу извилистым, скалистым коридором длиной около 300 миль и шириной 16 миль (минимальная чуть более 1,5 мили) и глубинами, опасными для прохода, так как изобилуют мелями и подводными скалами. В проливе же Дрейка глубины составляют 2,8— 5,8 тыс. м. В атласах можно встретить краткую, но достаточно красноречивую его характеристику: «Сильные штормы летом. В южной части плавучие льды в течение всего года»[409].
Походный штаб пытался заблаговременно уточнить навигационную обстановку на подходах к проливу Дрейка у советских китобоев, но оказалось, что в этот период (февраль) наши китобойные флотилии в районе пролива и прилегающих к южной оконечности Южной Америки акваториях промысла вести не будут.
Аргентинские метеорологи с Фолклендских островов открытым текстом регулярно передавали в эфир сообщения о районах скопления айсбергов. Но по квадратам, известным лишь им. На корабельных же картах советских кораблей, естественно, нарезок на эти квадраты не имелось, и сведения оставались втуне. Однако задолго до входа в пролив на обоих атомоходах отметили влияние этих дрейфующих ледяных «монстров» Антарктики. Еще акустики не засекали цели на экранах гидролокаторов, а температура воды за бортом стала существенно (на 1,5—2 градуса) понижаться, сигнализируя об опасности. В дальнейшем ориентировались в обстановке как с помощью гидроакустических средств, так и температурных датчиков. Такой метод даже окрестили «слепым». Однажды решили его проверить, подвсплыли и посмотрели в перископ. «Слепой» метод не подвел: на расстоянии 8—10 миль среди волн возвышалась огромная белоснежная гора. Зная, что на поверхности видна лишь его меньшая часть, определили величину. Пришлось для расхождения не только свернуть с курса, но и погрузиться на значительную безопасную глубину[410].
Кстати, как показывает опыт плавания на Севере, классифицировать гидроакустический сигнал при плавании среди айсбергов удается не всегда. Плавучие ледяные великаны в результате торошения создают сильный шумовой фон, который буквально засвечивает экраны гидролокаторов. Вводят в заблуждение и киты. Производимый ими при выдохе шум напоминает работу гидроакустических станций. И операторы, пока не научатся распознавать их «звуки», порой гадают, какие же корабли или суда встретились лодке на маршруте.
