Во Имя Закона - [47]

Флоренс быстро отвернулась от него.

Фредерик был прав.

Ей стало плохо, но она посмотрела на друзей. И те одним своим видом напомнили ей, что у неё теперь другая жизнь. Напомнили ей, что она нужна кому-то. И что её любят.

– Так это не мой мир? – спросила она, еще раз перебрав в голове его слова. – В моем мире ничего подобного не было видно.

– Соседний, – бросил Фредерик, глядя вверх по дороге.

Его ноздри расширились, словно у охотника при виде добычи.

– Ансельм, – с жалостливыми нотками в голосе произнесла Флоренс, когда нетронутый и Гемма догнали их с Фредериком.

Девушка уткнулась нетронутому в плечо. Тот погладил её по спине, сам устремив свой взгляд туда же, куда и Фредерик.

– И звезд на небе меньше, чем в моем сердце дыр, – весело сказала Фло, пытаясь высмотреть хоть что-то в ночном небе.

Потом она повернулась к Гемме и ахнула.

На той в кои-то веки было короткое платье. То есть по колено и очень простого покроя, скромного серого цвета, но волшебница смотрелась в нем достаточно современно.

– Полметра долой, и ты выглядишь на два века моложе, – заметила Флоренс.

Гемма смущенно, именно смущенно опустила глаза.

– Тебе неловко? – спросила девушка, выравниваясь с нею.

– Ты видишь мои колени, конечно, мне неловко!

– Оу! – растерянно произнесла Фло. И не придумала ничего больше. Просто отвернулась к шедшему с другой стороны нетронутому, стараясь не смотреть на колени Геммы.

– Ансельм, скажи мне, – девушка уже успела оценить его бейсболку, козырьком низко надвигающуюся на «глаза», а точнее скрывающую их отсутствие. – Почему Фредерик такой негативист? Ведь основа основ – Закон в вашем мире, а он говорит – страдание?

– На самом деле он имеет в виду сострадание, – ответил Ансельм, беря Флоренс за руку.

Его ладонь была теплой и широкой. Фло мгновенно почувствовала в груди приятное тепло.

– Сострадание позволяет тебе отдавать энергию. А сострадать гораздо легче, когда ты сам что-то теряешь. Когда человек счастлив, очень часто единственным мотивом его действий становится защитить свое счастье, не потерять его. Поэтому Фредерик имел в виду сострадание.

– А почему он имеет в виду одно, а говорит другое? – тут же удивленно спросила девушка.

– Он умер не в тот момент, – ответил Ансельм. – В неподходящий.

– А можно умереть в подходящий?

– Можно умереть, испытывая покой и умиротворение, все принимая и ни о чем не жалея. А Фредерик умер на пике своей гордыни. Поэтому у него в голове…

– Всякая ерунда, – закончила за него Флоренс. – Я поняла тебя. А что, он был настолько хорош?

Нетронутый повернул голову к девушке. Та вздрогнула от ощущения, что из темноты под козырьком бейсболки на неё пристально смотрели его глаза. Этого не могло быть.

– Он был лучшим. И знал это.

– Адекватная самооценка не в почете в Поднебесье? – понимающе протянула Флоренс. – Учту на будущее.

– Да, если брать несущественные критерии, – с улыбкой согласился нетронутый.

– А его могущество не было существенным критерием?

Фло жадно цеплялась за каждый новый поворот в их разговоре.

– Ничто не является критерием, кроме наличия в сердце Закона. А Закон пребывает в каждой душе, – Ансельм чувствовал её недоумение и рассмеялся.

С бородой он выглядел эдаким добряком.

– Ты же сам только что сказал, что он был лучшим! – воскликнула Флоренс.

– Я имел в виду другое, – ответил нетронутый.

В его голосе слышалась грусть. И что-то еще.

– Он же отвратителен. Как можно его любить? – фыркнула девушка, когда поняла, что именно она слышала в голосе Ансельма, когда тот говорил о брате Геммы.

– Я знал его другим. Я помню его другим. И я знаю, он снова станет таким, каким был.

– Он же мертв, – резонно возразила Флоренс. – А мертвые не меняются.

– Смерть тоже не вечна, – ответил нетронутый.

– Конечно, как я об этом забыла, – хлопнула себя по лбу Фло. – Смерть временна. Вечность временна. Все временно. Один Закон вечен.

– Тебя это раздражает? – Ансельм по-доброму посмотрел на нее сверху вниз.

– Не знаю. Я не понимаю, – девушка тряхнула короткими волосами. – А почему остальные так холодно встретили Фредерика, там у Чаши? Если он временно такой?

Ансельм ответил не сразу. И в его молчании Флоренс слышала сожаление, и сменяющее его смирение.

– Фредерик отступник. Он первый в Поднебесье, кто поставил себя выше Закона. Первый и единственный.

– Вечность – это долго, Ансельм, – сама не зная почему, сказала вдруг Флоренс.

– Я подожду, – ответил нетронутый.

В этот момент процессия остановилась.

Прямо перед ними был вход в ночную дискотеку. Вывеска сияла огнями и гласила «Стрипбар», изнутри доносилась музыка.

– Нас дома не посадят за стрипбар? – испуганно спросила Фло, поднимая глаза на горящий огнями женский силуэт над входом. – Не думаю, что это законно.

На бородатом лице нетронутого появилась широкая улыбка.

Фредерик снисходительно вздохнул.

И только Гемма разделяла опасения девушки.

– Вам нельзя, – произнес стоящий рядом с входом охранник, обращаясь к волшебнице.

Видимо её серенькое платье выглядело слишком просто.

– Фейсконтроль, – пояснил он.

– Что это? – обернулась к Флоренс Гемма.

– Совести у тебя нет, – возмущенно бросила Фло охраннику. Она вышла вперед и закрыла собой волшебницу. – Это одна из самых красивых женщин Поднебесья!