Во имя Мати, Дочи и Святой души - [60]

Комнатная дверь зато при замке.

– Сестра Ираида, – заговорила Свами, приблизившись к самому косяку – надеясь на щель боковую. – Пришли мы к тебе с любовью.

Не откроет Ирка, упорствуя в грехе. Тем более, если без обета осталась. Если только сила Свами ее и через дверь не достанет.

– Ты нас оставила, но осталась в сердцах наших. Благие дела в нашем Сестричестве совершаются, о чем и пришли тебе поведать. Добрая Дэви снискала пути к сердцам многих сестер и братьев, обратила их помыслы к Госпоже Боже. Возрадуйся и ты с нами.

Тишина за дверью.

– Услышала ли ты меня, сестра возлюбленная? Возрадовалась ли?

Тишина такая же.

– Мы не пришли тебя неволить, сестра возлюбленная. Каждая сама отвечает Госпоже Боже, сама избирает пути свои. Ряды наши умножаются бессчетно, и не нам дорог твой вклад в Сестрическое движение, а тебе самой. Близок час перемены чисел, и о спасении души позаботится рачительная хозяйка. Скоро исполнятся сроки, выметет Госпожа Божа мусор человеческий – остерегись же, покинь днесь мерзость мира! Вернись в корабль наш спасательный, прямо в гавань Госпожи Божи плывущий, и забудутся заблуждения твои. Если соблюла ты обет весталочий, то вернется к тебе и веночек почетный. А не соблюла здесь в вертепе – Госпожа Божа милосердна. Место для подвига всегда найдется и слабой сестре. Нарушение же обета вне стен корабля смертным грехом не почитается, поэтому сохранится и грешное тело твое как сосуд души, Госпоже Боже предназначенной.

Компромиссный вариант: признать, что пломба потерялась не до побега, а после. А Сонины сомнения и донесения – побоку.

Зато Клава и не знала прежде, что вне стен обет нарушим без больших последствий! Ну да эти правила для сестер внизу и не достигают добрую Дэви.

– Ответь же, сестра дражжайшая.

Свами так приблизилась к щели между дверью и косяком, что Клава испугалась, как бы Ирка не раскрыла дверь резко и не хлопнула снова – тогда бы Свамин нос мог бы понести большой урон. Нет-нет, действительно испугалась за Свами. Подвиги бескорыстной любви часто сопряжены с опасностями.

Ответили крики и шум лестничный.

– Там они!.. Ведьмы белые!..

Вбежала группа смешанная. Мужики незавидные – неужели они и составляют славу парника всерайонную?

– Вот!

– Вы что ж? До чего допугали – чтобы выкидываться!

– Да не выкидывалась, а на балкон соседский перескакивала, я ж видела! Перескакивала – и сорвалась.

– Выкидывалась! А если и перескакивала – до чего ж довести, чтобы от их скакать через балконы? Не коза чай!

– Спасибо, Бог спас.

– Повезло просто, кусты разрослись.

– Бог спас.

– Да кусты там!

– А Бог и кусты подстелил.

Жива Ирка, значит.

– Госпожа Божа явила чудо, спасла неразумную сестру нашу, возлюбленную малую дочку свою, – звучно сказала Свами.

– Пошла ты со своей Божей бесовской! Один Бог истинный, Он и спас. Во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Развелось этой погани.

– Масоны всякие.

– Папистки. Лютера своего тешут.

– Слава Богу, жива, а то бы сейчас милицию кликнуть. Что довели.

– И так можно – кликнуть. За попытку покушения.

Группа грудилась неплотно, и Свами твердо двинулась к выходу. Прожигая дорогу взглядом.

– Госпожа Божа вас простит, потому что не ведаете, что глаголете.

– Ведам! Очень даже ведам! Притон тут развели за забором. Люди видют! А маленькие тоже. В школу им ходить, а не в вертеп этот! Вырядились и фасонят.

– Девочки, да оставьте вы эту ведьму сушеную! Бог вас простит еще – по малолетству.

Но не схватил никто. Так и вышли.

Клава видела их насквозь, благодаря Госпоже Боже: не от жалости или вежливости – от страха их не рвут руками погаными: потому что хоть и не знают, а боятся чужой силы и чужой Божи! Иссинего взгляда боятся.

И не то ужасно, что обругали ведьмами и папистками какими-то, а то, что посмели своего бога подложного с истинной Госпожой Божей сравнить. За это не простится им. Снова Клава до судороги в кулачках осознала окончательную истину: мир поделен на верных и невров, детей света и выблядков тьмы! Погибнут невры и неверки – это и есть счастье. Освобождение Земли. Выметется прочь мусор человеческий! Потому что Госпожа Божа великая простительница – но не на всех!

В стороне слева толпилась другая группа. Вокруг Ирки, снова насквозь прозрела Клава. Лежит, страдает на виду, «скорую» дожидается.

Сонька сказала вслух то, что Клава чувствовала, но красиво выдать не умела:

– Да языки у них лопнут, гноем брызжа, за то, что истинную нашу Госпожу Божу поносить смеют и мужским идолом поганым клянутся всуе. Дыханием заразным опаляют. Белые обезьяны, им бы только жрачку и случку. Прочь, мерзость мира!

И так взглянула на толпу, что дыры должна бы прожечь в спинах.

Может, и прожгла – издали не разглядеть.

Свами свернула направо. Газонами, тропинками. Как вчера Витёк против знака.

Клава знала и свой грех: ведь чувствовала она, не хотела всходить по этой затхлой лестнице. Госпожа Божа ее предупреждала. А не послушалась. Пошла за Свами. Себя надо слушать, Госпожу Божу в себе, а не слепо за Свами следовать.

– Неразумная сестра Ираида навлекла на себя кару посильную. Госпожа Божа удержала ее в падении, приземлила бережно, чтобы оставить ей время для раскаяния, – сформулировала Свами официальную версию.