Во имя любви - [54]

— По всяким местам, — сухо парировал Федор Павлович, подражая интонациям юного собеседника. — А что?

Их глаза встретились. Кирсанов с честью выдержал тяжелый взгляд бывшего вора в законе.

— Я бы хотел получить свой пакет с документами… — проинформировал он Лавра, а заодно и его верного соратника. — Он же мой, правда?

— Ваш с мамой, правильно, — на всякий случай внес существенную поправку Лавриков, но на мальчика это не подействовало.

— Но мама не может ничего решать, — сказал он.

— А ты можешь?

— Теперь — да.

Иван знал, о чем говорил. Видел это и Лавр. Он прекрасно понимал, что спорить и уж тем более переубеждать сейчас парня бесполезно. Неблагодарное занятие. Тот принял решение и не собирался отступать от намеченного.

— Вот и хорошо. — Федор Павлович машинально потянулся к своему галстуку и по привычке поправил сбившийся узел. — Поговорим на эту тему, когда мы с дядей Санчо вернемся.

— Ладно, — не стал противиться такому положению вещей Кирсанов. — Я подожду.

На этом разговор и завершился. Лавриков развернулся и зашагал обратно к распахнутой задней дверце машины. То же самое проделал и Мошкин. Они оба скрылись в салоне, а Иван, подняв с земли сумку, отступил немного назад, на край дороги. «Волга» тронулась с места и покатила в сторону города. Мальчик провожал ее долгим внимательным взглядом. Наконец автомобиль скрылся из вида. Народный депутат и его помощник отправились по каким-то своим делам. А может, эти дела напрямую были связаны и с личностью самого Ивана. Этого парнишка не знал.

Поправив на плече сумку, он опять зашагал по направлению к даче, затратив на это еще около двадцати минут. По телу мальчика разливалась сильная усталость, но по непонятным причинам эта усталость была приятной.

Иван поднялся на крыльцо и, открыв дверь, уверенно шагнул в общий холл первого этажа. Огляделся по сторонам. Теперь и на обитель Лаврикова он смотрел совершенно другими глазами. Кирсанов не намеревался более использовать дом Федора Павловича в качестве укрытия от внешнего мира со всеми существующими в нем глобальными и неглобальными проблемами. Достаточно уже. Пора вынимать голову из песка и открыто смотреть в будущее. Пусть не в радужное и не такое счастливое, как хотелось бы, но это было его, Ивана Кирсанова, будущее. Только его. Он не имел морального права втягивать в свалившиеся на него неприятности посторонних людей.

Иван прошел вперед и остановился по центру комнаты. Справа на лестнице раздались осторожные шаги, и мальчик повернул голову. Со второго этажа, поскрипывая ступеньками, спускался Федечка. Заметив Кирсанова, он тоже остановился и с улыбкой застыл где-то на уровне четвертой ступеньки.

— Привет, путешественник, — весело поприветствовал Розгин своего недавно приобретенного товарища. — Как дела?

— Нормально. — Иван тоже улыбнулся.

Они синхронно двинулись навстречу друг другу и, сблизившись, обменялись крепкими рукопожатиями. Федечка при этом еще и бодро хлопнул по плечу Кирсанова.

— Ты у меня карту забыл кредитную, — сообщил он доверительно, понижая голос до шепота. Парня буквально распирало от желания поделиться тем, что удалось обнаружить при помощи компьютерных махинаций. — Знаешь, мне все-таки удалось…

Но Иван не дал ему закончить начатую фразу, перебив собеседника фактически на полуслове:

— Извини, я очень устал, — признался он в том, что действительно было непреложной истиной. — Я хочу ополоснуться и — спать.

Федечка понятливо кивнул. Дескать, какие тут могут быть обиды или претензии. К тому же и от его глаз не укрылось то, что Кирсанов теперь выглядел иначе. Не как мальчишка, а как уверенный в себе и своих поступках мужчина. В отличие от Лавра такой факт пришелся Федечке по душе.

— Тогда воспользуйся летним душем в саду, — посоветовал он Ивану. — Ванная грибком пахнет, а в летнем вода дождевая…

Идея пришлась Кирсанову по вкусу. Он бросил свою дорожную сумку на пол и, развернувшись, зашагал к выходу. Розгин не стал его останавливать и спрашивать еще о чем-либо. Захочет, так и сам расскажет, а нет… На нет, как известно, и суда нет. Право каждого человека. Федечка пересек просторный холл дачи и скрылся в кухне. Отсутствие в доме Клавдии не означало того факта, что нельзя было отыскать в холодильнике чего-нибудь съестного. А именно такую цель и ставил сейчас перед собой юноша.

Иван же тем временем, следуя доброму совету, избавившись от верхней одежды и пристроив ее на одной из ветвей яблони, в одних плавках шагнул в душевую кабину, повернул кран. Не слишком мощные, но прохладные и бодрящие струи воды защекотали его тело. Достаточно долгое время Кирсанов стоял без движения с закрытыми глазами. Напор воды, поступавшей из ржавого бака через короткую трубу и насадку от лейки, постепенно начинал иссякать, превратившись сначала в жиденькую струйку, а потом и вовсе в отдельные капли. Иван запрокинул голову вверх, и несколько таких капель упали на лоб и щеки.

Старые гнилые доски душевой кабинки, расположенной в саду едва ли не на открытом пространстве, были настолько плохо подогнаны друг к другу, что образовывали на стыках массу внушительных щелей. Именно сквозь эти отверстия в кабинку и проникали солнечные лучи. От воды и солнца Иван почувствовал себя значительно бодрее. Усталость, появившаяся в результате длительных пеших переходов, которых за сегодняшний день было немало, оставила его. Вроде и не было ее прежде.