Во имя любви - [51]

— Мама, зачем ты встала? — строго спросила она женщину.

При этом входная дверь отворилась еще шире, но семнадцатилетняя блондинка старательно пыталась загородить от глаз Кирсанова новое действующее лицо.

— Я слышу — меня спрашивают, — спокойно отреагировала на вопрос дочери худощавая дама, и по ее голосу Иван догадался, что она не слишком трезвая. — Ты ко мне?

Кирсанов невольно отвел глаза. Его взгляд застрял на надорванных обоях, из-под которых виднелся кусок бетонной стены. В эту минуту он почему-то уже пожалел о своем приходе к Курыкиным. Кому это нужно? Что теперь меняет его визит? Ничего. Ни для этих людей, ни для самого Ивана.

— Не молчи, раз пришел… — поторопила его с ответом женщина, которая, как понял мальчик, и была той самой Людмилой Борисовной.

Кирсанов пересилил себя и вновь посмотрел на обращавшуюся к нему хозяйку квартиры.

— Меня зовут Иван. — В горле снова появился тот самый предательский комок, который возникал всякий раз, когда мальчик чувствовал себя неловко. — Иван Кирсанов.

Людмила Борисовна хрипло и неестественно засмеялась, высоко запрокинув голову. При этом ее нечесаные волосы колыхались из стороны в сторону, что немало напугало Кирсанова. У женщины теперь было просто колоссальное сходство со сказочной ведьмой.

— Я почему-то об этом сразу догадалась, — сказала она, отсмеявшись.

А вот девушке с одним накрашенным глазом, как оказалось, было совсем не до смеха. Напротив, ее лицо сделалось совсем неприятным и злым. Губы плотно сжались в одну единую линию, ноздри свирепо раздулись, как у запыхавшейся лошади.

— Для чего он пришел?! — спросила девушка неизвестно кого, а затем стремительно шагнула по направлению к Кирсанову, сдвинула брови к переносице. — Ну-ка, вали отсюда на хрен! Давай за дверь быстро!..

Иван растерянно оглянулся. Он и так стоял за пределами квартиры, не успев шагнуть на порог. Но под напором блондинки на всякий случай он все же отступил еще немного назад.

— Светлана! — поспешила вмешаться в ссору Людмила Борисовна. — Светик! Он-то ни в чем не виноват. Ну что ты так бросаешься?.. — Она закашлялась.

— Пусть уйдет! — не унималась Света. — Ты слышал? Уходи, пока морда цела!..

Дверь перед носом Кирсанова стремительно захлопнулась. Видимо, девушка боялась потерять контроль над собственными эмоциями. Иван готов был расплакаться от досады.

Но в итоге он принял иное решение. Спустившись вниз и отстояв в небольшой очереди к тесному помещению со стеклянной дверью, зажатому между крупными торговыми точками, около двух минут, Кирсанов оказался возле банкомата. Для осуществления намеченного плана пареньку требовалась наличка. Повернув голову, он окинул взглядом проезжую часть улицы позади себя. Автомобили ползли по дороге одним сплошным потоком. Мальчику казалось, что выхлопы двигателей уплотняются, становятся зримыми, и постепенно вся улица тонет в сгустившемся грязно-синем смоге…

Кирсанов энергично встряхнул головой, прогоняя возникшее наваждение. Получив деньги, Иван вернулся к дому Курыкиных, где его так нелюбезно встретили, снова поднялся на последний, шестнадцатый, этаж и позвонил в дверь. Свернутый полиэтиленовый пакет он плотно прижимал к своей худенькой груди. В любой момент в случае агрессивной атаки со стороны хозяев квартиры Иван был готов к стремительному бегству.

Но на этот раз дверь открыла сама Людмила Борисовна. Теперь у нее между пальцами находилась дымящаяся сигарета, а другой рукой женщина стискивала на горле воротник старого халата.

— Опять ты?.. — удивилась она.

— Я.

— В самом деле, Иван. — Жена покойного бизнесмена сокрушенно покачала головой. — Тебе ни к чему приходить сюда… Я… Я помню тебя совсем маленьким, да… А сейчас… — Она с трудом подбирала необходимые слова. — Нет смысла. В визитах. Светка еле успокоилась. Но боюсь, подкурит сегодня, как минимум… Не приходи. Да?

— Я не приду… — заверил Людмилу Борисовну Кирсанов и несмело протянул ей заветный сверток. — Возьмите, пожалуйста. Здесь деньги. Я снял столько, сколько дал банкомат, а потом появилась надпись, что мой суточный лимит исчерпан.

Женщина медленно переводила взгляд с мальчика на пакет и обратно, но предлагаемый дар все-таки не брала. Иван, склонившись, осторожно положил пакет на грязный резиновый коврик перед дверью.

— Простите, пожалуйста… — пролепетал он и тут же устремился прочь.

Оборачиваться Иван не стал, так же как и пользоваться лифтом. Бегом преодолел он огромное расстояние между шестнадцатым и первым этажом, а затем и улицу. Остановился Кирсанов только тогда, когда достиг входа в метро. Тяжело дыша, мальчик остановился на эскалаторе, и тот услужливо понес его вниз под землю. На душе было предельно муторно. До самого последнего момента у Ивана еще были сомнения, что Семирядин солгал ему, намеренно оклеветал отца, но сейчас… Сейчас Кирсанов знал наверняка. Не будь все это правдой, дочь покойного Александра Курыкина не встретила бы его подобным образом. Фамилия Кирсановых здесь действовала как красная тряпка на быка. Значит, причины были. И причины весомые.

Иван сошел с эскалатора и направился к станции. Слезы, уже не сдерживаемые ничем, покатились по щекам мальчика. Он плакал беззвучно, но некоторые прохожие подозрительно косились на Кирсанова, видя, как сотрясаются его щуплые плечики. Парнишка зажмурил глаза, но горькие слезы все равно выкатывались из-под век. Иван успокаивал себя тем, что это последние детские слезы, которых больше никогда не будет… Так он решил для себя. Все это непозволительные для мужчины слабости.