Во имя любви - [4]

— Видишь ли… — Лавриков нервно сглотнул. Слова давались ему с трудом. Он не мог открыть этому пареньку всей правды, но и открыто пуститься в лживые объяснения не мог тоже. Кирсанов этого не заслуживал. — Я… Я ее не знал совсем, чтоб относиться.

Теперь пришла очередь Ивана удивляться.

— Разве так можно? — спросил он.

— Нельзя, — совершенно серьезно ответил Федор Павлович, хмуря брови. — Но получилось так. Небрежно… А за любую небрежность рано или поздно приходится расплачиваться. — Он лихорадочно искал, как соскользнуть с этой неприятной для него темы разговора, не ущемляя самолюбия любопытного мальчугана, и в итоге не придумал ничего лучше, как обратиться с ироничной интонацией к водителю «Волги»: — Правда, Коль? Где-то всегда стоит неподкупный инспектор с чутким радаром и фиксирует любые нарушения. А потом — извольте заплатить штраф. Так?

Николай моментально просек ситуацию и охотно подыграл шефу. Посмотрев в лицо Кирсанову при помощи зеркальца заднего обзора, он улыбнулся и подмигнул пареньку левым глазом.

— Ну, лично я в неподкупных с радаром не верю, — бодро произнес он.

— А я вот верю, — вздохнул Лавриков и, не в силах бороться с самим собой, отвернулся к боковому окну. — Или начинаю верить…

Больше никто ничего не сказал. Оставшуюся часть пути до стоянки перед больницей пассажиры «Волги» проделали в полном молчании. Никто ни к кому не лез с новыми расспросами, и, наверное, благодаря этому удалось сохранить хорошее дружеское отношение друг к другу.

Николай припарковал автомобиль в положенном месте и повернул ключ в замке зажигания. Двигатель затих. Лавриков потянулся, затем расправил свой пиджак, галстук и бросил подбадривающий взгляд на Кирсанова.

— Двинули, Иван Владимирович? — лукаво прищурился он.

— Двинули, Федор Павлович, — в унисон ему откликнулся мальчик.

— Коля, мы ненадолго… — проинформировал Лавр водителя, решительно распахивая дверцу.

Кирсанов выбрался из автомобиля с противоположной стороны. Некоторое время они без движения постояли на тротуаре, что позволило Лаврикову прикурить сигарету и сделать несколько глубоких затяжек. Докуривать ее до конца он не стал и небрежно бросил себе под ноги. Только после этого они с Иваном направились к дверям клиники.

На этот раз их пропустили в отделение реанимации беспрепятственно, благодаря имеющемуся у Ивана пропуску и благодаря удостоверению Федора Павловича. Ольга лежала все в той же палате, без каких-либо видимых изменений. Положение коматозной больной оставалось стабильным. Седовласый мужчина в очках и двенадцатилетний мальчик остановились недалеко от порога и молча смотрели на Кирсанову. Иван первым шагнул к матери, присел на краешек ее кровати. Лавр немного потоптался на месте в нерешительности и тоже приблизился. Садиться не стал, замер за спиной мальчугана, положив одну руку ему на плечо. Кирсанов чуть обернулся.

— Как вы думаете, мама слышит то, что ей говорят? — шепотом спросил он у старшего по возрасту спутника.

Лавр с трудом оторвался от созерцания объекта своей любви и грустно вздохнул.

— Хотел бы обмануть, но — думаю, что нет, — честно ответил он. — Иначе датчики мозговой деятельности чего-нибудь регистрировали бы.

— Все равно, я на всякий случай скажу «С добрым утром», ладно?

— Конечно.

Тонкие мальчишеские пальцы скользнули по руке матери от локтя до запястья и легонько пожали неподвижную, но теплую кисть женщины. При этом он ласково смотрел ей в лицо и в любую секунду ожидал, что глаза Ольги приветственно распахнутся.

— С добрым утром, мамочка… — с чувством произнес Иван, а к горлу уже подступили предательские рыдания. Кирсанов подавил их силой воли.

Лавриков это заметил и нежно потрепал парня по плечу. Иван поднялся и отошел в сторону. Лавр откашлялся, вроде как собираясь спросить о чем-то. Мальчик вопросительно посмотрел на него. Федор Павлович выглядел крайне смущенным и растерянным.

— Теперь я у тебя попрошу разрешения… — отважился народный избранник, почувствовав, как сердце его при этом болезненно сжалось. Защемило.

— А чего вы хотите?

— В сказке, помнишь?.. Там принц спящую принцессу поцеловал, и она проснулась. Твоя мама — королева. Но… хм, и я отчасти… — Федор Павлович с большим трудом подбирал необходимые слова. — Не так давно… Словом, я тоже носил корону. И… Давай я ее… поцелую? Для эксперимента, а? — В голосе прозвучала надежда отчаявшегося человека. — Вдруг сработает?

Кирсанов сначала удивился, но потом детский азарт одержал верх, и он с задорной улыбкой решительно мотнул головой.

— А давайте…

Холодный пот выступил на лбу Лаврикова, и он быстро смахнул его рукавом пиджака. Неловко приблизился к «королевскому ложу», наклонился и замер в такой позе всего лишь на долю секунды. Вроде как зафиксировал в сознании чудное мгновение. Затем его губы коснулись щеки Ольги. Иван дипломатично отвернулся в другую сторону, и взгляд его наткнулся на столы с аппаратурой. В тот же момент на одном из дисплеев движущаяся волнистая линия отобразила высокий всплеск. Короткий, стремительный, но совершенно четкий.

Лавр торопливо отошел от кровати.

— Эксперимент не удался… — грустно поведал он.