Во имя любви - [27]

— Клавуль, это Санчик… — Опасаясь, как бы кто из братков не услышал его ласковых слов, обращенных к женщине, Мошкин прикрыл трубку ладонью и перешел на едва различимый шепот. — У тебя все в порядке?.. В смысле — никаких поводов для стрессов?.. Вот и замечательно. Тогда у меня к тебе просьба большая будет, Клав. Я в поселковый магазин заглянул — там одни пельмени с начинкой из дерьма со специями. Будь любезна, как поедешь сюда — прихвати чего-нибудь покушать… Что в холодильнике? В холодильнике — на семью, — загадочно произнес Александр, прекрасно осознавая, что сейчас последуют бурные эмоции. — А у нас — пять дополнительных едоков… Не кричи, пожалуйста, — взмолился он, еще раз оглядываясь в сторону крыльца. — Ты их знаешь — хорошие ребята из нашей бывшей… э-э… футбольной команды. Надо, значит, надо, Клава, — неожиданно сурово добавил он, понимая, что чисто человеческими увещеваниями подругу сердца унять не удастся. — Беляшей купи у знакомой. Никто от тебя глобальных жертв не требует. До свидания.

Санчо выключил телефон и, подняв глаза, вздрогнул от неожиданности. Прямо перед ним на дорожке стояли Иван и Федечка, появившиеся невесть откуда. Мошкин поспешно убрал мобильник в карман, но, как оказалось, ребята слышали финальную часть его беседы с возлюбленной.

— Втычок-с поимели? — с улыбкой поинтересовался Федечка.

— Уж конечно!.. — Санчо гордо выкатил грудь колесом. — С ними так надо! Чуть слабину покажешь — весь мир оказывается с точки зрения таракана, которого придавили каблуком… — И он тут же поспешил сменить опасную тему, обратившись к Кирсанову: — Вань, у тебя в Англии девочка есть?

— Нет, откуда…

— Заведи англичанку, обязательно, — нравоучительно произнес Александр. — Англичанки, я слышал, дамы выдержанные, с этикетом в крови. Чаек в файф-о-клок пьют и культурно помалкивают. В крайнем случае — о погоде разговаривают. Не то что наши. — Он широко раскинул руки в стороны. — По любому поводу варежка сразу — во!

— Попробую завести, дядя Санчо, — пообещал наставнику Кирсанов.

— Как вернешься — сразу, не откладывая…

— Договорились, — кивнул Иван. — Если вернусь.

— А почему нет?

Иван несмело выдавил улыбку.

— Я же не могу маму одну бросить… — печально произнес он.

— Теперь она не одна, — немедленно опроверг высказывание мальчика Мошкин. — У нее теперь… гвардейцы есть.

— Какие гвардейцы? — не понял Кирсанов.

Санчо подтянул живот и лихо ударил себя кулаком в грудь.

— Мы!.. Не гвардейцы разве?

— Мушкетеры… — с улыбкой внес поправку Иван.

Александр согласно замотал головой. Дескать, мушкетеры и впрямь лучше.

— Почему такое плохое настроение? — вскинул брови Мякинец.

Его английское произношение было в высшей степени отвратительным, что невольно заставило поморщиться до неприличия молчаливых сегодня Ангелину и Франца.

Как и пару дней назад, троица расположилась за столиком возле бассейна по месту проживания господина Хартмана. Официант в черном смокинге подал заказанные кружки с пивом и чинно удалился. Юрий жадно припал губами к краешку стеклотары, в надежде утолить мучившую его жажду. По завершении процесса он отер пену над верхней губой и широко улыбнулся, разглядывая хмурые лица сообщников.

Бестактный и панибратский вопрос подчиненного взбесил Хартмана. Он резко подался вперед и слегка толкнул локтем столик между ним и Мякинцем. Пиво из кружки Франца расплескалось.

— Потому что ситуация стала просто неприличной, — жестко изрек англичанин. — Вы нашли единственную коровью лепешку на всей дороге, вляпались и скользите в ней уже который день! Трупы только размножаются! Без всякой пользы для дела! Мне противно и стыдно. Я, между прочим, поставил на кон свою репутацию!

Его последние слова насторожили Ангелину, успевшую неспешно пригубить свою порцию пива. Она резонно полагала, что Хартман — самая высшая инстанция в их структуре. Однако вырвавшееся заявление Франца, как минимум, свидетельствовало об обратном.

— Разве вы должны отчитываться? — подозрительно прищурилась госпожа Виннер.

— И не по телефону. — И без того мрачная физиономия Хартмана сделалась похожей на грозовую тучу, готовую в любую секунду разразиться проливным дождем. — Я — тоже лишь звено. На самом верху цепочки, но — звено. А там сидит господин…

Франц сделал едва уловимое движение головой, ненавязчиво пытаясь указать своим сообщникам на кого-то присутствующего здесь же, в центре досуга. Юрий и Ангелина осторожно повернули голову. По периметру бассейна располагалось около десятка таких же столиков, но лишь еще три из них облюбовали поклонники трапез на свежем воздухе.

Одно из таких мест, чуть дальше относительно бассейна и ближе к корпусу, занимал одинокий посетитель. Это был седовласый старец с холеным, но ничего не выражающим лицом и размеренными точными движениями. Он умело разделывал на блюде крупного омара, и, казалось, ничто в мире больше не интересовало его так, как этот экзотический дар морских глубин.

— Кто это? — В голосе госпожи Виннер просквозило явное любопытство.

— Какая разница? — раздраженно огрызнулся Хартман, закуривая сигарету и выпуская дым сквозь плотно стиснутые зубы. — Если хотите, шеф-повар!.. Сейчас он за минуту расчленит океанского дружка. И, смею заверить, столько же времени ему потребуется, чтобы расчленить меня. Но прежде я буду вынужден приготовить закуску из вас, — счел необходимым добавить Франц, откидываясь на спинку стула. — Не уверен, что блюдо удастся и будет съедобным. Тем не менее придется учиться на своих ошибках.