Во имя Ишмаэля - [45]

Он должен был зайти к Омбони. Встал, вышел в коридор, и ему показалось, будто он стоит один в пустом грязном корыте бассейна.

Омбони сидел, закинув ноги на письменный стол. Он был коренастым, его лодыжки показались Монторси невероятно раздутыми, как будто вот-вот лопнут от скопившейся внутри жидкости. Он смотрел на Монторси, скособочившись, как ствол поваленного дерева, очки на носу, на некотором расстоянии от глаз, в руках бумаги, галстук висел на стуле с другой стороны стола.

— Что такое, Давид? — Этот выговор его раздражал. Гортанный голос, ставший глубже от постоянного табачного дыма, — Монторси казалось, будто он исходит прямо из бронхов, как если бы не существовало ни горла, ни голосовых связок.

— Ничего, хотел только тебя спросить о деле по Джуриати.

— Ах да. Шеф закрыл его. Он просмотрел его одним глазком сегодня за обедом. У нас было совещание, ты отсутствовал. Мы оценили ситуацию все вместе. Это дело полиции нравов. Я отнес все Болдрини.

Значит, он заходил в кабинет Монторси гораздо позже того момента, когда включился неоновый свет, а Монторси это видел со двора. Омбони ли поставил «жучок»?

— Знаю, мне Болдрини говорил. Есть еще что-нибудь срочное? В смысле, что я свободен…

— Шеф сказал, что ты можешь еще раз просмотреть открытые дела по провинции. Сейчас мало работы. Посмотри, что можно сдать в архив.

— Но это дело канцелярии.

— Тогда возьми отпуск. — И засмеялся. Он издевался над Монторси.

— А весь этот бардак?

— Какой бардак?

— Эти люди, одетые в темное? Вертятся там. На втором этаже.

— А, там американская группа. Они приехали сюда, чтобы установить контакт. Пытаются наладить отношения, чтобы создать единую структуру, как бы повсюду в Европе. Их расквартировали у нас до тех пор, пока не подписаны соглашения.

— Кто они? ФБР?

— Что-то типа того. ЦРУ или что-то вроде. Похоже, они составляют единый организм, и одно их подразделение здесь, в Милане. Точно не знаю. Думаю, они также ведут дела с военными базами.

— Мы принимаем участие?

— Они затребовали дела отдела расследований. По этому поводу сегодня и было совещание у шефа. Тебя не было. Они запрашивали особые дела.

— А именно?

— Серийные убийства. И тому подобное. Были ли там данные, что замешаны другие государства в этих делах.

— Мы становимся агентами спецслужб, — сказал Монторси и улыбнулся.

— Это наша судьба. Судьба полиции.

— Скажи лучше, это судьба Италии…

Снова в свой кабинет. Монторси раздумывал над тем, что делать, куда идти, действительно ли его пытались остановить и зачем. Он решил продолжать, несмотря ни на что. Ему нужны были в конечном счете две веши: тишина и он сам. Чтобы никто из посторонних не знал, над чем он работает, — и чтобы он работал. Но уже он, тот «он сам», который ему был нужен, больше не был таким, каким себя считал до появления маленького синюшного трупика утром на стадионе и засохшей мумии в самой середине дня…

Телефонный звонок отбросил его далеко от этих мыслей. Первое, о чем он подумал: «жучок». Подождал, пока еще раз зазвонит. Потом еще раз. Только тогда снял трубку.

— Давид?

— May…

— Ну как?

Подальше. Подальше от этого дела, о котором он ей рассказал. Пусть они не знают, что она знает, — так лучше. Он нуждался в молчании.

— Ничего…

— А ребенок с Джуриати?

Черт. Она об этом заговорила. Теперь они знают, что она знает.

— Ничего, May… Маловажное дело. Нас это не интересует.

— А казалось важным…

— Не настолько, насколько то, куда ты ходила. Ты была у доктора? Что он сказал: с ребенком все в порядке?

Его интересовал ответ гинеколога: все ли хорошо с ребенком, которого они ждут.

— Ходила. Все нормально.

— Ты что-нибудь должна принимать? Он велел тебе соблюдать диету?

— Нет, совсем ничего. Слушай, я звоню по другому поводу…

— Говори.

— Сегодня вечером мы собираемся после ужина с коллегами по лицею. Ты придешь?

«Работать над делом ребенка, параллельно с Болдрини», — подумал Монторси. Ему было нужно время.

— Не знаю, я завален работой. Где вы встречаетесь?

— У Комолли.

Коллега Мауры, учительница. Муж — болван, помешан на автомобилях. Монторси на автомобили было наплевать. Она — не то чтоб несимпатичная. Между прочим, она поглядывала на него искоса, глаза у нее блестели с интересом. Видно было, что Монторси ей нравится.

— В котором часу?

— В девять. Полдесятого.

— Я не хочу выглядеть плохо воспитанным, May. Дело в том, что я действительно завален…

Молчание.

— Я пойду, Давид. Ты во сколько вернешься?

— Поздно. Ты не беспокойся. Увидимся дома, после…

К черту Комолли. К черту вечеринку. Он попытался сосредоточиться на том, что ему нужно сделать, чтобы выяснить то, что он хочет выяснить: ребенок, партизаны, прослушивание телефона, люди из отдела судебной медицины.

Отрыжка. Образ мумии — очень ярко. Он отогнал его от себя.

Взглянул на часы с запыленным по краям циферблатом, висевшие на неровной стене (по-прежнему медленные струи дождя, и уже внимание перескакивало… на другое, все время другое перед глазами…). Почти четыре.

Он пойдет в «Коррьере делла Сера», в архив. Нужно раскопать по крайней мере одну статью о партизанах, зверски убитых на Джуриати.

Маура Монторси МИЛАН 27 ОКТЯБРЯ 1962