Во Флоренах - [16]
Но бригадир, занятый своими мыслями, не слушает его.
— И все-таки Штефэнукэ способен управлять большим хозяйством, право слово… Недаром мы за него голосовали. В позапрошлом году был председателем Арсений Мыцэ. Человек как-будто неплохой. Громкого слова не скажет, чужого не тронет. Но что толку, когда тут у него пусто. (Оня прикладывает указательный палец к правому виску). На трудодни при нем копейки получали, хлеб — граммами. А вот взялся за дело Штефэнукэ, и сразу по-другому пошло, право слово! Вон долина, Валя Туркулуй, называется. Около сорока гектаров. Раньше на ней, бывало, коровы паслись. А Штефэнукэ сказал: «Коров мы и силосом обеспечим, а здесь капусту посадим, помидоры, перец…» И какой осенью урожай собрали с этой долины! Месяц машинами возили на базар, даже в Кишинев. Плата за трудодень сразу увеличилась на четыре рубля. А хлеб какой уродился! Потому что все делали, как агроном говорил. А фермы!.. Нет, у Штефэнукэ голова работает! Но такой уж он человек, знаете: своя рубаха ближе к телу. Его надо на узде держать, нашего председателя. Да… и счетовода подобрал себе… Каким только ветром занесло его сюда, этого счетовода!
Оня разрезает второй арбуз, продолговатый, ярко-зеленый, с маленькими, желтыми семечками. Красная, словно кровь, мякоть тает во рту.
— Эй, паренек, кожуру не выбрасывай! Это для свиней наилучший корм, право слово! — обращается Оня Патриники к Горце и начинает рассказывать мне о счетоводе.
Саеджиу появился во Флоренах в 1945 году, сейчас же после освобождения Молдавии советскими войсками. Пришел он в село со всем своим хозяйством — гнедым конем, четырьмя овцами и годовалым поросенком. Здесь Саеджиу купил себе дом. Люди спрашивали его, откуда он. Рассказывал, что из района Каушан. Не везло, мол, ему там, в своем селе. То конь у него пропал, то, такое несчастье, дочка скончалась… А когда фронт проходил, то и дом его, якобы, сгорел. Вот и обосновался он во Флоренах. Может, на новом месте будет больше удачи.
Саеджиу дали земли, из той, что отняли у кулаков. Он женился на свояченице Андроника Ники и начал хозяйствовать. Человек — как человек словно, только не разберешь его что-то. То молчалив уж очень — слова из него не вытянешь, то вдруг разговорчивость на него найдет такая, что все только дивятся. Но ведь это небольшой грех. Зато он, Саеджиу, с самого начала стал убеждать всех: давайте устроим колхоз. И на собраниях об этом твердил, и когда случайно с кем-нибудь встречался, и когда в районе бывал. Только и слышишь от него: колхоз, да колхоз!
В 1947 году в селе был организован первый колхоз. Тогда-то Саеджиу и выплыл на поверхность: «могу быть счетоводом».
— Нельзя сказать, что он плохо работает, — заканчивает Оня свой рассказ. — И все-таки не по нутру мне этот человек.
Но почему же? Оня пожимает плечами: не по нутру — и все тут.
Начинает смеркаться. Медленно поднимается полная бледная луна. В лиловом тумане сумерек слабо мерцают звезды. У одного из шалашей из большого чугуна валит пар. Здесь собираются колхозники, трактористы. Вот мимо проходит девушка в комбинезоне. Она поет песню, и ее сильный голос наполняет собой долину. Хотя слова доходят до меня не совсем отчетливо, я все-таки улавливаю, что в песне поется о парне с волосами, черными, как вороново крыло, который победил дракона Гитлера. Витязь вернулся домой, колхоз прославляет его, и теперь он выбирает себе невесту.
Уже больше часа работаем мы с Горцей над газетой. Материала хоть отбавляй. У каждого колхозника, у каждого тракториста есть, что порассказать. Некоторые даже сами написали заметки. Остается только отредактировать их. Горця рисует. Я читаю собравшимся очерк из «Правды» о Куйбышевской ГЭС. В этом очерке рассказывается о строительстве станции и описывается, как она будет выглядеть через пять лет. Перед нашими глазами возникают города, утопающие в электрическом свете. Бескрайние, насыщенные влагой поля. Море склонившихся до земли тяжелых золотистых колосьев…
— Вот бы и у нас такое сделать, право слово!.. — вслух мечтает Оня Патриники. — У нас, во Флоренах.
— Ха-ха, — смеется Андроник Ника. — На нашем Реутушке?
— А что, думаешь, нельзя? — возражают ему несколько голосов.
Горця приносит нашу полевую газету и прикрепляет ее к дереву около шалаша. Все бросаются к ней. Большая карикатура в центре и несколько заметок, написанных карандашом, неровным, детским почерком.
Митря Пасэре, пожилой человек с коротко остриженной бородой, читает выведенный крупными буквами заголовок: «Паши так, как пашет дядя Митря!» Усмехнувшись в бороду, он смущенно и недовольно отходит: не для того, мол, хорошо работаю, чтобы меня в газете похвалили.
Карикатура, нарисованная Гордей, очень наивна. На ней изображен человек с большим носом, похожим па грушу. Он держится за хвост лошади, а изо рта у него трубочкой вылетают вздохи: ох, ох, ох!
Андроник Ника сразу узнал себя и очень рассердился на художника.
— Ишь ты, новые порядки завелись: яйца курицу учат! Мал еще больно, молоко на губах не обсохло! — возмущается он.
— А ты присмотрись получше, Андроник, зеркало тебе уж и не нужно, — смеются колхозники. — Что, брат, кусается критика?
Камило Хосе Села – один из самых знаменитых писателей современной Испании (род. в 1916 г.). Автор многочисленных романов («Семья Паскуаля Дуарте», «Улей», «Сан Камило, 1936», «Мазурка для двух покойников», «Христос против Аризоны» и др.), рассказов (популярные сборники: «Облака, что проплывают», «Галисиец и его квадрилья», «Новый раек дона Кристобито»), социально-бытовых зарисовок, эссе, стихов и даже словарных трудов; лауреат Нобелевской премии (1989 г.).Писатель обладает уникальным, своеобразным стилем, получившим название «estilo celiano».
Не только в теннис играют парой. Супружеская измена тоже может стать парной игрой, если в нее захотят сыграть.
Сборник Хемингуэя "Мужчины без женщин" — один из самых ярких опытов великого американского писателя в «малых» формах прозы.Увлекательные сюжетные коллизии и идеальное владение словом в рассказах соседствуют с дерзкими для 1920-х годов модернестическими приемами. Лучшие из произведений, вошедших в книгу, продолжают биографию Ника Адамса, своебразного альтер эго самого писателя и главного героя не менее знаменитого сборника "В наше время".
«Грустное и солнечное» творчество американского писателя Уильяма Сарояна хорошо известно читателям по его знаменитым романам «Человеческая комедия», «Приключения Весли Джексона» и пьесам «В горах мое сердце…» и «Путь вашей жизни». Однако в полной мере самобытный, искрящийся талант писателя раскрылся в его коронном жанре – жанре рассказа. Свой путь в литературе Сароян начал именно как рассказчик и всегда отдавал этому жанру явное предпочтение: «Жизнь неисчерпаема, а для писателя самой неисчерпаемой формой является рассказ».В настоящее издание вошли более сорока ранее не публиковавшихся на русском языке рассказов из сборников «Отважный юноша на летящей трапеции» (1934), «Вдох и выдох» (1936), «48 рассказов Сарояна» (1942), «Весь свят и сами небеса» (1956) и других.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
`Я вошел в литературу, как метеор`, – шутливо говорил Мопассан. Действительно, он стал знаменитостью на другой день после опубликования `Пышки` – подлинного шедевра малого литературного жанра. Тема любви – во всем ее многообразии – стала основной в творчестве Мопассана. .