Внутри - [76]

В этот момент я впервые поняла, что, возможно, смотрю на свою могилу, и эта пустошь, это небо — последнее, что я вижу перед вечной тьмой. Так себе открытие, но уйти от него было невозможно. То есть, я и раньше признавала, что могу умереть. Но теперь я не только приняла, я почувствовала это. Я ожидала страха, а получила лишь спокойствие.

Я не хочу умирать, это понятно. И я буду рада, если это не произойдет. Но если это единственный вариант, чтобы спасти Руслана, то я все равно не отступлю, так чего дергаться, чего сомневаться?

Наконец путь в пещеру был пробит, и нас встретил сухой, прохладный воздух подземелья. Хотя бы болотом не воняет — и на том спасибо!

Пройти через первый зал было не так уж сложно. Вход заблокировали, а больше ничего тут трогать не стали, и все труды спасателей неплохо сохранились, даже деревянные подпорки достойно выдержали испытание временем.

Это была обычная серая пещера, просторный зал с низкими даже после обвала сводами. Иногда показывают, как под землей развиваются целые экосистемы, но это даже в лучшие времена был не тот случай. Сюда приходили, чтобы пощекотать нервы столкновением с тьмой, походить по каменным лабиринтам, которые казались бесконечными, посмотреть на аскетичную красоту горных пород. Всё — поэтому пещеры были местным аттракционом, но никак не Меккой туризма.

Мы шли по тропинке, которую когда-то использовали спасатели. Я двигалась первой, я настояла на этом, а рядом со мной все время оставался Руслан.

И вот теперь он начал меняться! Нет, к нему пока не вернулся разум, это было не одно из тех чудесных пробуждений, на которые я так надеялась. Но его лицо больше не было бездушной маской. Он хмурился, то и дело оглядывался по сторонам, осторожно касаясь пальцами стен пещеры.

Это заметила не только я.

— Ты смотри, реагирует! — восхитился Максим.

— Получается, мы там, где и должны быть, — добавил Тарасов. Перемены в Руслане заставили его ненадолго забыть о собственном страхе. — Он чувствует врата в тот мир, мы близко!

Приятно, что они воодушевились. Но они забывают об одной маленькой детали: это не музей, а врата в тот мир — это не экспонат, к которому мы можем подойти, посмотреть и остаться в живых. Из открытых дверей могло вылезти что угодно!

Мы двигались медленно, осторожно, и это позволяло мне мгновенно замечать перемены в окружавших нас пещерах. Воздух становился более тяжелым и влажным, пропитанным запахом прелой листвы. Это была не та удушающая вонь, о которой говорил бывший спасатель Александр Суражцев, и все равно то, чего под землей быть не должно.

На серых камнях все чаще стали попадаться крупные капли конденсата. Максим увидел их, но истолковал по-своему.

— Похоже, где-то совсем близко грунтовые воды!

— Какие грунтовые воды, над нами же пустыня! — удивилась я.

— Грунтовые воды могут не влиять на природу того места, под которым они протекают, все зависит от глубины, — указал Тарасов.

Тут они были на одной волне, они держались за реалии привычного им мира. Поэтому когда где-то вдалеке мы услышали мерный, приглушенный звук, похожий на шелест или шипение, они решили, что это вода течет.

Мне бы такую уверенность! Нет, меня этот звук пугал… Я не могла доказать им, что это не вода, я просто чувствовала, что они не правы. Как будто что-то очень большое ползает по песку, перетаскивая свое тело через пещеры. Постоянно ползает, или оно там не одно, ведь звук не утихает ни на секунду! Я светила фонарем вперед, надеясь заметить опасность до того, как она станет неизбежной. Жаль только, что это ни к чему не приводило: бледный электрический луч натыкался на серые стены, а звук и запах шли с глубины.

Но даже так я готова была идти дальше, пока не услышала за своей спиной голос Максима.

— Так, стоп!

— Не ори, мы же в пещере! — велел Тарасов.

— Я и не ору, я просто указываю вам, мимо чего нельзя проходить!

Я-то мимо этого прошла и, увидев, на что указывает Максим, предпочла бы остаться в неведении. Но он прав, неведение стало непозволительной роскошью.

Мы нашли одного из пропавших туристов — вернее, то, что от него осталась. Я прекрасно помнила фотографии на доске объявлений, они безжалостно впечатались в мою память, вот только я все равно не смогла бы опознать этого человека.

Потому что от него остались одни кости. Полный скелет, причудливо изогнутый и каким-то непостижимым образом приросший к стене… Все кости были целыми, и я не бралась сказать, что убило этого человека. От мягких тканей и одежды не осталось и следа, а это вряд ли нормально для разложения в условиях пещеры.

Его убили, тут сомнений нет. Но кто и когда? А главное… зачем?

— Никогда не видел ничего подобного, — признал Максим. — А я на трупы насмотрелся!

— Это очень странно, — нахмурился Тарасов.

— Да вы что! — хмыкнул следователь.

— Не паясничайте, мы рядом с мертвым человеком!

— Есть такое. Что именно во всем этом показалось вам странным?

— Что труп остался здесь. Внутренний мир известен тем, что туда людей затягивает, там они и умирают. Этот же человек, получается, умер на территории нашего мира!

— Тут уже непонятно, где наш мир, а где — нет, — заметила я. — Вы не обязаны идти дальше.