Внуки красного атамана - [26]

- Я не сидел в тюрьме, а был на высылках, строил железную дорогу. И я ничего не поджигал... Вы же знаете, кто поджигал...

- Ты что, разжалобить меня хочешь, сопливый контрик? Пожалели вы мою дочь?! Показывай документы, а то погоню в Старозаветинскую!

- Кто вы, собственно, такой? Я показывал документы милиционеру.

- То милиционер, а я уполномоченный от Советской власти! И ты меня знаешь, чтоб ты луснул! Дочь мою сожгли, сволочи!.. Что я, цацкаться с тобой буду? Документы! - и он протянул вперед руку ладонью кверху, не глядя на Осикору, не сомневаясь, что тот положит в нее требуемые документы. И Осикора положил, вынув их из бумажника. Евтюхов листал паспорт, отведя его на длину вытянутой руки. Читал какие-то бумажки, двигая запавшими губами и жуя редкие усы, хмыкал недоуменно:

- Скажи на милость божескую!.. Благодарности!.. Разрешение на посещение родных мест... Подписано эн-ка-вэ-дэ... Десять суток... Ага! Ну живи, живи десять суток в родных местах.

Отдал документы Осикоре и пошел со Двора, чергая валенками.

Они слышали весь разговор.

- Что будем делать? - спросил Егор. Что касалось его, то он бы сейчас плотно поел и завалился бы спать. У него пропал всякий интерес к Осикоре, который теперь не казался ему ни бандитом, ни кулаком с кровавыми руками. Но вот ради чего он появился в станице, где его родня оставила страшные следы, нужно выяснить. - Не спускай с него глаз, Гриня! А мы пойдем со Степой, он поближе живет, поедим чего-нибудь и тебе принесем.

- Идите, да долго не ходите, - согласился Гриня. Примерно полчаса спустя Осикора вышел во двор. На ногах у него были старые ботинки, за плечами вещмешок. "В низы топлые пойдет, не иначе, - подумал Гриня. - В сапогах опасно лазить по болоту. Шурханешь в окно - черта с два выберешься: в халявы жижи наберется по пуду на каждую ногу - и буль-буль!"

Он занервничал: Егор и Степа не возвращались. Осикора стащил с крыши длинную жердь, согнул ее - она не треснула. Притворив дверь и оглядевшись, быстро прошел в сад. Гриня видел только его ноги. Из сада они протопали к леваде и скрылись в зарослях.

- Ушел! Шоб вы обдулись, прорвы, где ж вы застряли! - взбешенел Гриня и тут услышал шорох за спиной.

- Ну что? - спросил Степа, протягивая ему кусок хлеба и огурец.

- Ушел Осикора! Только что!.. За мной! - Гриня сунул за пазуху хлеб и огурец.

Глава четырнадцатая

На краю рощицы, которая росла у самых камышей, Осикора присел и, сделав вид, будто перешнуровывает ботинок, зорко осмотрелся по сторонам. И лишь потом нырнул в узкий камышовый проулок.

Гриня поднялся из-за куста, жуя огурец, но его тут же повалил Степа:

- Дурачок, соображать надо!..

Дважды выглядывал из камышей Осикора, проверял: никто за ним не следит?

- Теперь можно. Пошли, - сказал Степа.

- Куда? - удивился Егор.

- Как - куда? За Осикорой. Как же мы узнаем, зачем он туда пошел?

- Подождем его здесь. Он выйдет из камышей, и мы сцапаем его.

- Он вошел в камыши здесь, а где выйдет, ты знаешь? Потом его ищи-свищи. Надо идти за ним следом.

- Осикора знает гиблые низы, а мы нет.

- Ни биса он не знает, - поддержал Гриня Степу. - Пока он був в заключении, болото изменилось. А мы знаем его. Мы же тут зимой на коньках по проулкам катались.

- Как у вас все просто получается, - с досадой сказал Егор. - Зимой тут все по-другому выглядит.

- Сам же говорил: кокнем, а до лила, так ты - в кусты! - рассердился Гриня.

- Что ты, как баба, вякаешь! - обозлился Егор. - Небось, думаете, я струсил?.. Умники!.. Осикора взял жердь - дорогу щупать, а мы...

- А нас трое, - сказал Степа. - Один провалится в трясину - двое вытащат.

- А если двое провалятся? Там есть такие окна: ухнешь - и поминай как звали.

- Ха, двое не провалятся, - с непреклонным убеждением произнес Степа. - Мы пойдем цепочкой. Я впереди пойду, я жилевой - выдержу.

- Хлопцы, пошли, - заторопил Гриня, - а то Осикора далеко уйдет, муть осядет, як мы его след найдем?

Егор не хотел идти в топлые низы. Ему хотелось вернуться домой и положить наган на место: если Миня хватится его - беды не миновать...

Вдруг из зарослей болиголова и чертополоха выскочил Афоня Господипомилуй с двустволкой в руках. Он ворвался в камышовый проулок, словно гончая собака, нанюхавшая след волка.

- Ага-а! - с жестким удовлетворением протянул Егор. - Афоня вышел на боевую тропу. Это уже интересно!.. Пошли.

В камыши вошли настороженно. Афоня был врагом не менее опасным, чем Осикора, и этот враг был вооружен. Из осиновой рощи, смешно вскидывая ноги в валенках, выбежал Евтюхов, натужно хрипя:

- Куда? Назад! Да куда же вы, шавки-малявки! Вернитесь, пропадете!..

Трепетала, плескалась на ветру листва осин, и хриплый крик старика был не громче ее переполошенного шороха. Шуршали жесткие камыши, а в них звуки глохли, как в вате.

- Не слышат... Ай-яй! Что делать? Евтюхов растерянно потоптался в высокой траве перед камышами и побежал в станицу искать Запашнова.

С полудня у камышей, там, где были более или менее проходимые тропы, ведущие в глубь болота, засели вооруженные колхозники. Запашнов и Евтюхов сидели в осиновой рощице.