Внуки королей - [41]

— Итак, теперь они супружеская пара, — говорит Хельга на обратном пути, — она… его первая жена?

— Нет, — отвечает Диалло, — вторая.

Через несколько минут Хельга задает еще один вопрос:

— Как будет проходить свадебный обряд дальше?

Диалло, устремив взгляд на шоссе, по которому шныряют призрачно-светлые в свете автомобильных фар пальмовые крысы, рассказывает об обычае, по которому невеста торжественно вводится в дом жениха.

Однажды мы уже видели такую процессию. Это было, кажется, в Каесе: женщины несли множество калебас, цинковых ведер и другой домашней посуды, а перед ними, в нескольких шагах, шла одинокая фигура, закутанная в темное покрывало. Эта картина долго нас занимала. Женщина под покрывалом, как нам пояснили, и была невестой.

— Нет, — говорит Диалло, — это не совсем так. Вам нужно дать правильное представление об обычаях страны. В большинстве случаев невеста не участвует в процессии, а кто-либо другой, подруга или соседка, представляет ее. Невеста и жених не появляются среди гостей во время праздника. Невеста может прийти в дом жениха еще в день венчания или несколькими днями позднее. При этом на улице под звуки тамтамов танцуют соседи, родственники и друзья, но никто так и не видит жениха с невестой. Новобрачные живут восемь диен, не показываясь людям, в доме молодого супруга и обслуживаются его родственниками.

Деревянные скульптуры бамбара,

символы плодородия

— Все это так непонятно нам, — говорит Хельга. — Вы уж извините.

— Да, — подтверждает Диалло. — Во время подобного праздника, проходящего с соблюдением давно установившихся традиций, все кажется странным. Мне также было многое чуждо из того, что я видел в Германии. Что нас связывает, так это не традиции, а новое и только новое. Теперь, — продолжает он, — вы изучили закон о браке, а я познакомил вас с некоторыми принятыми у нас обычаями. Очень старые обычаи и очень новый закон, но и то и другое не свалилось с неба, а пришло от людей, возникло на основе их взаимоотношений. Старое и новое встретились, — говорит он и поправляет себя, — скорее столкнулись. Один из видов бракосочетания, свадьба — это творческий акт, если можно так выразиться, который приводит затем к появлению нового, лучшего. Вы понимаете меня хотя бы немного? Ведь у меня так мало практики в немецком языке.

Вечер… Здесь нет вечеров, только дни и ночи. Откуда-то из темноты слышны звуки барабанов. Мы все еще не можем расстаться. Диалло и мы. Мы ужинаем внизу у Нигера, в саду «У Фанни» и пьем за будущее новобрачных из Кати и всех молодых людей, в честь которых бьют в темноте свадебные барабаны.

В ночной Болибане

Еще только начало года. Поэтому ночь наступает рано. На нашей веранде горит маленькая лампа.

Вскоре газеты, книги и фотографии откладываются в сторону; время после захода солнца, которое в родных широтах было бы проведено без отдыха, здесь не располагает к занятиям; оно скорее приводит нас в смущение и раздражение. Мы сопротивляемся, стараемся собрать всю свою волю, но напрасно: нет никаких сил… Это результат изнурительного, жаркого дня. Солнце продолжает оказывать свое страшное действие и под покровом ночи.

Не хочется даже разговаривать. Молча следим мы за непостижимым движением мотыльков — этой сконцентрированной порхающей энергии. Они ударяются о лампу, кружатся, вертятся, вновь устремляются вперед, чтобы погибнуть от огня. Прислушиваемся к тамтамам… Привыкнем ли мы когда-нибудь к грому барабанов, который разрывает тишину африканской ночи, вырывается из раскаленной темноты, стучит прямо в уши и уходит дальше в темноту?

Пригород Болибана скорее деревня, чем город. Название Болибана буквально означает «некуда бежать дальше». Действительно, дальше бежать некуда, если дойти до конца 130-й улицы, на которой мы живем. Улица упирается в речушку; за ней раскинулись сады и поля (никогда я не знаю точно, что можно называть садом, а что полем): грядки земляных орехов, ряды томатов, плантации баклажанов и поля цветной капусты. Между ними тянутся группы прекрасных папай. Сразу же за этой ухоженной, возделанной землей начинается саванна.

Нельзя сказать, чтобы барабаны прогоняли сон, скорее они, как морской прибой, неотделимы от него. Они сопровождают нас во сне, если он неглубок, и бывает так, что просыпаешься потому, что барабан замолчал. Чаще всего это случается тогда, когда солнце только что опустилось за соседним домом. В это время стены излучают жар, подобно духовке, и о настоящем сне нечего и думать.

Неожиданно, совсем близко, в хор барабанов вступает еще один тамтам. Теперь звучит и гремит во всех концах города; барабаны зовут друг друга и откликаются на зов, как у нас в деревне, когда ночью тявкают, разговаривая друг с другом, собаки. Нет, это недостаточно сильное сравнение. В барабаны бьют люди, и звук тамтамов — это выражение человеческих желаний, сил и страстей.

Я преодолеваю страшную вялость, вытираю налитую свинцом голову и шею платком и прохожу мимо высокого куста бананов, который растет посреди двора и освещен лампочкой. Его огромные листья подобны призрачным рукам, которые хватают что-то в ночном небе, в небе, наполненном тьмой с раскаленными добела искорками — яркими мерцающими звездочками.