Внуки Колумба - [24]

Один раз Липсту показалось, что Юдите заметила его. Он покраснел и укрылся за спинами сидящих впереди. Быть может, не следовало так поступать. Перед великолепием Юдите все прочее становилось таким незначительным и мелким. Липст ни о чем больше не сожалел. Но он ни на что и не надеялся, а просто смотрел, ощущая какое-то безотчетное счастье, в котором потонул, как камень, брошенный в омут.

Демонстрация моделей кончилась, в зале вспыхнул свет. Расталкивая стулья, публика заторопилась к выходу. Липст продолжал сидеть на месте. Он не мог так быстро вернуться в реальный мир. Он морщил лоб и моргал, словно после киносеанса, когда нахальный свет в мгновение ока рвет в клочки переживания зрителя, а громкоговоритель сотрясает нервы веселым маршем, будто минуту назад на экране не происходило никакой драмы.

Лишь постепенно Липст приходил в себя. Стулья расставили вдоль стен, сцену заняли музыканты. Скоро должны начаться танцы.

«Что теперь делать?» Липст старался сосредоточить мысли на только что виденном, боясь раздумывать о дальнейшем, которое не предвещало ничего хорошего.

Не приняв никакого решения, Липст отдал себя на волю бурлящему потоку, который подхватил его, оцепеневшего и растерянного, и вынес, словно тяжелое бревно, в коридор.

Из дверей, ведущих за кулисы, вышли «металлист» с докладчицей и направились вниз по лестнице.

Заиграла музыка, посетители хлынули обратно в зал. Липст уже хотел было спуститься в гардероб, но из курительной появился «Сыр голландский» и, засунув руки в карманы, остановился шагах в десяти от двери. Тогда Липст тоже засунул руки в карманы и прислонился спиной к прохладной бетонной колонне… У него было такое чувство, будто массивная опора вот-вот рухнет, но он продолжал стоять. Он, кажется, даже слегка улыбался и, словно насвистывая, вытянул губы.

Дверь со сцены отворилась, и вышла Юдите. «Стой! Стой! Стой!» — твердил Липсту внутренний голос. Он почему-то отчетливо увидел перед собой Угиса, который подавал ему брюки, и Казиса с еле приметной ухмылкой на непроницаемом лице индейца. Липст почувствовал, как затылок стукнулся о холодный бетон. От неожиданного толчка стало легче — столб был крепок и надежен.

Юдите прошла несколько шагов и остановилась. Она смотрела на «Сыра голландского», стянув к переносице тонкие дуги бровей. Пижон приоткрыл рот и двинулся к Юдите; однако до улыбки дело не дошло. Юдите резко повернулась и направилась дальше. В этот момент она заметила Липста. И очень обрадовалась. Да, у нее даже заблестели глаза, и улыбнулась она так ласково, что у Липста замерло сердце.

— Липстик! Здравствуй! Ты уже давно ждешь меня?

— Да, — отозвался Липст.

Круглое лицо «Сыра голландского» заметно вытянулось.

— Надевай пальто и проводи, — Юдите доверчиво взяла Липста под руку. — Видишь, какая у меня тяжелая ноша.

В руке у нее красная сумочка, чуть побольше спичечного коробка.

Все то множество слов, которое Липст в мечтах копил для Юдите, внезапно разлетелось стайкой вспугнутых воробьев. Их просто больше нет. «Что же теперь произойдет? — думает он. — В своем пальто я не смею ей показаться».

А потом страх вдруг исчез. Что такое в конце концов пальто, если на свете творятся такие чудеса!

Они пошли. Липст даже обернулся и поглядел на «Сыра голландского». Да, сейчас стоило посмотреть на лицо этого типа.

Липст рассмеялся. Юдите тоже смеется. Это сказочный миг.

Подмораживает. Лужи затянулись тоненькой корочкой льда, которая с хрустом ломается под ногами. Однако пальто у Липста нараспашку, одну полу он даже закинул назад. Веселость Юдите исчезла, она выглядит очень серьезной и погружена в какие-то, наверно важные, размышления. Липст не думает ни о чем, он только ощущает на локте узкую ладонь Юдите и старается нести ее как можно осторожнее.

— Где ты пропадал все это время? — Юдите, наконец, оторвалась от своих раздумий. — Мы идем, как в полонезе! Неловко так.

Ее рука гибко, словно рыба, выскользнула из-под локтя Липста и юркнула в прорубь кармана.

Ветер трепал неровные пряди густых волос Юдите. Свет из окон и от проезжавших машин скользил по ее лицу. На переносице между бровей у нее крохотная черная родинка. Брови стали другими, волосы тоже, а маленькая черная точка не изменилась. Юдите больше не казалась Липсту такой чужой, как там, в Доме культуры. «Как она красива! — подумал Липст. — Все прохожие оборачиваются…»

— Я очень занята, — сказала Юдите. — У меня много работы. Днем — примерки, вечером — показы.

— Зачем тебе надо примерять? Разве ты портниха?

— Я не примеряю, на меня примеряют. Я модель.

— A-а! И парень, который выходил в спецовке металлиста, тоже модель?

— Нет, — Юдите скорчила брезгливую гримасу. — Он кретин.

— Я тоже работаю, — сказал Липст.

Он хотел добавить: «На конвейере», но удержался. За конвейером стоят даже такие девчонки, как Ия с Вией. Тут хвастаться нечем.

— Кроме того, немножко занимаюсь спортом, — продолжал Липст. — Пинг-понг, шоссейные гонки и за лидером… Чудно, почему спортсменов обычно награждают кубками? Лучше давали бы трубки. Курение меньший порок, чем пьянство.

— Если бы это зависело от меня, я вместо кубков давала бы спортсменам молочные бидончики.